Урок, после которого Грузия должна стать сильнее

Министр иностранных дел Грузии Гела Бежуашвили дал интервью «24 саати» во время саммита министров иностранных дел ОБСЕ, проходившего в Мадриде 29-30 ноября. Самыми важными вопросами на этой встрече были положение в Грузии и российско-грузинские отношения.

- После встречи с вами ваш российский коллега заявил, что Грузия не соблюдает ранее достигнутых договоренностей по зонам конфликтов и по процессу вывода российских военных баз. Что имеет в виду российская сторона и насколько возможно говорить о том, что соглашения не выполняются?

- Это такой тактический прием – когда не хочешь говорить о чем-то по существу и принимать решения, обвинять противную сторону в невыполнении прежних соглашений. Давайте рассмотрим, о каких соглашениях идет речь. Что касается конфликтов, Россия по-прежнему продолжает всё ту же линию и заявляет, что единственными дееспособными соглашениями являются только Сочинское и Дагомысское соглашения. Мы пока что не отказывались ни от этих соглашений, ни от Смешанной контрольной комиссии. Но мы считаем, что эти соглашения устарели и не служат своей цели – урегулированию конфликтов. Они направлены на замораживание конфликтов, и, конечно же, мы не можем этого допустить.

Мы говорим: если мы хотим добиться результатов, давайте увидим новую реальность, пересмотрим весь процесс переговоров – не только правовую базу, но и мирные механизмы. Они должны работать на результат – реинтеграцию этих регионов в Грузию. Любые действия, любая позитивная роль России, направленная на достижение этой цели, будет нами приветствоваться. Но Россия подталкивает нас к тому, чтобы мы оставались там, где находимся сейчас, то есть чтобы опять продолжалась длящаяся уже 12 лет несправедливость. Но этого не будет, это я сказал им со всей определенностью. Что касается выполнения соглашения, подписанного Жвания с Кокойты, я прямо спросил – что именно не выполнила Грузия? Они спрашивают – почему вы не встречаетесь с Кокойты? Это их главный аргумент. Мы не встречаемся с ним потому, что нам не о чем с ним говорить. Этот человек с каждым днем теряет доверие своего населения, и при этом каждый день твердит, что Южная Осетия – независимое государство. Мы не собираемся ехать к Кокойты для разговоров о независимости. Что же касается экономической реабилитации региона и благосостояния людей, у них претензий нет. Донорская программа действует, мы ни на день не прекращали работу по повышению благосостояния людей. Мы готовы работать над этим вместе с Россией, хотя Россия не приняла участия в донорской программе и предпочитает делать это отдельно.

Что касается соглашения о военных базах: Лавров упомянул антитеррористический центр, а я заявил, что мы не отказываемся от того, под чем подписались. В соглашении написано, что стороны начнут переговоры о создании антитеррористического центра, но я отметил, что для этого необходимы соответствующие условия. Как они предполагают сегодня – когда закрыты границы, действует торговое эмбарго, не летают самолеты и мы каждые три месяца отлавливаем шпионов – сесть за стол переговоров о создании антитеррористического центра? Антитеррористический центр им, в принципе, не нужен, но они требуют от нас выполнения всех условий. Мы не отказывались от выполнения, мы готовы продолжить переговоры, когда для этого будут созданы соответствующие условия.

Российская сторона также требует оформить соглашение о неприменении силы в зонах конфликтов. Но в этом нет ничего нового: условие о неприменения силы заложено во всех соглашениях, которые не отвергаются нами и по сегодняшний день, однако они требуют от нас подписания отдельного соглашения. Но решит ли это соглашение абхазскую и южноосетинскую проблему?

Мы предлагаем России: вместо потока взаимных обвинений – партнерство, ориентированное на конкретные результаты. Основная задача наших властей – наша собственная страна. Мы не вмешиваемся в чужие дела, мы строим свое государство в пределах наших границ, признанных Россией, во всяком случае на уровне декларации, и любая попытка пересечь красную линию означает конфронтацию всего грузинского общества и народа с Россией. Все это было сказано достаточно четко, и они это знают.

Я думаю, когда обе страны переживают предвыборный период, трудно говорить о каких-либо прорывах. Я уверен, что после выборов президент получит обновленный мандат. Но кто бы ни пришел к власти, основной нашей темой останется восстановление территориальной целостности страны, и мы хотели бы, чтобы в этом вопросе Россия была нашим партнером.

- На протяжении последних дней вы провели множество встреч с западными партнерами – представителями США, стран Евросоюза. Одной из основных тем этих встреч были события в Грузии, состояние демократических институтов и СМИ. Каково мнение наших партнеров о ситуации в Грузии? Каковы их оценки?

- Оценки однозначны. Прежде всего, все признают, что процессы в Грузии не были неожиданными. Никто не питал иллюзий, что во время таких основополагающих реформ, когда страна практически отказывается от постсоветского менталитета, путь Грузии будет усыпан розами. Это трудный, турбулентный путь, и случившееся ни для кого не было сюрпризом. Между прочим, они отмечают, что такого живого и активного гражданского общества, как в Грузии, нет ни в одном постсоветском государстве, кроме, может быть, Украины. Они отмечают, что отношения с таким обществом очень сложны и единственный язык, на котором с ним можно говорить – это язык демократических институтов. Другой путь снова приведет нас всё к тем же проблемам. Я это воспринимаю так – в Грузии идет процесс демократического строительства, если бы не это, все было бы иначе. То есть тот факт, что часть общества выражает недовольство, означает, что у нас нельзя решить вопросы просто одним движением руки. И еще – было много вопросов о том, насколько адекватным можно считать введение чрезвычайного положения. Никто не ставит под сомнение наше конституционное право, но чрезвычайное положение – вещь необычная, не каждый день такое бывает. На этих встречах я старался объяснить, что в сложившейся ситуации оно было оправданной мерой. Никто не говорит, что были оправданы все действия, скажем, на улицах со стороны полиции, и не было превышения силы. Я везде фиксировал, что мы будем реагировать на это соответственно. Но важнее то, что случившееся послужило экзаменом, уроком для каждого из нас, для всего общества, уроком, после которого Грузия должна стать сильнее. Этот опыт приведет нас к укреплению демократических институтов. Наверное, будут пересмотрены какие-то подходы, очень радикальные с обеих сторон. Диалог между обществом, правительством, парламентской и внепарламентской оппозицией войдет в демократические рамки. Было, конечно, очень много вопросов о выборах, о положении в медиасекторе, особенно о телекомпании «Имеди». Грузия прямо зафиксировала, что приглашает широкое представительство международных наблюдателей. Это было воспринято очень хорошо. Нам нечего скрывать. Все готово к тому, чтобы провести в Грузии открытые и свободные выборы. Это вопрос нашей амбиции. И мы хотим пригласить широкое представительство международных наблюдателей, чтобы они сделали свои выводы. Кроме того, мы потребовали присутствия миссии медиа-мониторинга ОБСЕ, и она на днях прибудет в Грузию. Есть интересные рекомендации по саморегулированию СМИ. Я верю, следующий период в Грузии будет более упорядоченным в том смысле, что нам надо больше фокусироваться на формировании и усилении демократических институтов как на необходимом условии нашего развития и движения вперед.

- Одной из важнейших тем мадридского министериала было соглашение об обычных вооружениях в Европе. Россия приняла решение о приостановлении своего участия в соглашении. В этом контексте в выступлениях представителей разных стран прозвучала и тема вывода российских военных баз из Грузии, особенно вопрос о гудаутской базе. Насколько опасны для Грузии проблемы, возникшие при осуществлении этого соглашения?

- Мы всегда были за то, чтобы это соглашение оставалось в силе. В этом вопросе позиция Грузии никогда не отличалась от позиции международного сообщества. Мы сотрудничаем с международным сообществом, чтобы убедить Россию продолжать участие в соглашении.

В вопросе о выводе гудаутской базы мы проявляем серьезность и гибкость. Мы заявляем, что нам нужен прозрачный процесс закрытия базы. Мы понимаем, что пока не имеем возможности въезда на территорию Абхазии, но тем не менее документальная передача базы должна быть обеспечена. Мы не можем с закрытыми глазами сказать, что база закрыта. Вывод баз должен продолжаться в той же форме, как это было в Батуми и Ахалкалаки – с передачей документов, с подписями под соответствующими документами.

Что касается соглашения об обычных вооружениях в Европе, Грузия готова пойти еще дальше и ратифицировать это соглашение – это в наших интересах, но если Россия приостановит свое участие, мы окажемся в неравных условиях.

С выходом России из соглашения у нас не возникнет больше опасностей, чем сегодня, баланс сил нарушен не будет, мы проанализировали возможные опасности. Но для общеевропейской безопасности этот шаг позитивным не будет.