Азербайджанские и грузинские беженцы и феномен их стремления к мирному решению существующих конфликтов

Вот уже более двух десятков лет на Южном Кавказе существуют конфликты, всякий раз грозящие нарушить хрупкий баланс сил и интересов в этом неспокойном регионе планеты и привести к возникновению новых горячих точек. В прежние годы полномасштабные войны и менее продолжительные вооруженные столкновения унесли десятки тысяч жизней и привели к появлению сотен тысяч беженцев и временных переселенцев. Особенно много их в Азербайджане и Грузии.

Люди, чьи отцы, деды и прадеды веками жили в живописных долинах и ущельях Абхазии, Южной Осетии и Карабаха теперь вынуждены в поисках мирной и спокойной жизни искать убежище в непривычных для своей природы и жизнедеятельности больших и равнинных городах Грузии и Азербайджана. Несмотря на то, что прошло очень много времени с тех пор как большинство из них перебралось на новое место жительство подавляющее число их так и не смогло освоится на новом месте жительства и продолжают считать его временным. Статус беженцев за ними закрепился как то сам по себе, а государство и международные организации лишь облекли его в юридические рамки.

Близ Баку в селении Раманы несколько лет назад был построен поселок для беженцев. 400 из 450 семей, размещенных в этом поселке, приехали из Шуши – города в Нагорном Карабахе. Покинувшие свои дома в 1992 году, они поначалу жили в здании санатория в поселке Загульба, недалеко от Баку. Затем для них возвели отдельный поселок со всеми удобствами, даже мебель установили. Но в глазах людей здесь живущих, особенно представителей среднего возраста и выше вы без труда можете прочитать печаль и какую-то отрешенность.

Вот, мужчина лет пятидесяти по имени Сабир вспоминает. «Горный воздух моей родной Шуши, разве сравнить его с пропитанным нефтью воздухом Абшерона? Мальчишками мы пешком спускались с отвесной кручи, на которой располагается Шуша вниз, бывало до Ханкенди (Степанакерта) добирались и возвращались обратно. И хоть бы что. А ведь расстояние было приличное почти 12 километров. А здесь пройдешь пару сотен метров и такая отдышка начинается, что чуть не задохнешься. Помню, играли мы с соседними армянскими ребятишками в футбол. И не так чтобы команда армян против команды азербайджанцев. Нет, в нашей команде были армяне, а в другой азербайджанцы. Все было смешано. А потом, когда подросли вместе работали на одной автобазе. Помню, у меня был сменщик – Артур, отличный был парень, всегда вызывался мне помочь в трудную минуту. По болезни, или по какой другой причине, даже по дому, по хозяйству помогал. Я так скажу те кто заварили эту кашу еще за все ответят. Если мы жили когда то вместе, мы сможем жить вместе и в будущем».

Ему вторит и бабушка Ниса. «Мне уже за восемьдесят я перевидала на этом свете все. Много видела горя, смертей. Я не хочу, чтобы это повторилось. Я очень надеюсь, что мои внуки и правнуки вернутся в дома наших предков, и будут жить в мире с армянами как это было и пятьдесят и сто и сто пятьдесят лет назад. Много дров мы наломали за прошедшие годы, нам надо найти силы, чтобы мирно решить наш конфликт».

Поразительно, но в какой бы точке Азербайджана мы не были, где бы мы не встречались с беженцами, практически везде люди говорили о необходимости мирного решения конфликта и желании вернуться в покинутые когда-то дома и готовности жить в мире и добрососедстве со своими прежними соседями.

«Добрососедство, - сказал мне один беженец из селения Дашалты, что в Нагорном Карабахе, это когда люди живут не по разные стороны от разделительных линий за колючими проволоками, а когда они живут бок о бок друг с другом, создают семьи, ходят друг к другу в гости и при этом в последнюю очередь вспоминают о национальной принадлежности. Всегда из покон веков считалось, что земля принадлежит тому, кто на ней живет, кто ее обрабатывает. Остальное – придумали политики. Кто может отобрать у меня мою землю, мой Карабах. Карабах у меня в сердце. И если он в сердце у Ашота или Арама, что в этом плохого. Это значит, что мы должны жить в месте. И я очень верю, что этот день настанет».

Практика показывает, что тот кто своими глазами видел горе и страдания и сердцем чувствовал горечь расставания с родиной никогда не смириться с ее потерей, но никогда и не захочет повторения ужасов и тягот войны. Все беженцы, опрошенные нами в Азербайджане, хотят вернуться на свою малую родину и жить в мире с армянами.

Поразительно было узнать, что так же или почти также думают и грузинские беженцы.

Проявление злости и ненависти в их сердцах абсолютно отсутствует, когда они вспоминают о своих мирных днях в Сухуми или Цхинвали. Эти чувства совместимы с понятием любовь, которую они испытывают вспоминая свой родной очаг, свою молодость и своих соседей. Когда едешь в сторону Гори из Тбилиси, то с правой стороны у села Церовани, виден огромный поселок беженцев состоящий из сотен одинаковых домов. Ужасная картина. Это печальный итог событий августа 2008 года, еще свыше 50 000 человек, на этот раз из Цхинвальского региона оказались без крыши над головой. Таких мест компактного расселения беженцев по всей Грузии почти с два десятка .Куда им идти? Что делать, на что жить? Богатейшие села региона разорены. Огромные яблочные сады кормившие жителей края в запустении. Российские пограничники с пристрастием следят за тем, что бы ни один грузин не проник за территорию административной границы. А ведь там могилы их предков.. Разговорился с пожилым грузином беженцем из села Тамарашени, зовут Отар . Спросил, что думает о том , как жить дальше? «А что я могу сказать», начал он неторопливо, «у меня невестка осетинка Нана, Плиева ее фамилия, замужем за моим старшим сыном. А всего сколько у нас в родне осетин, никто и не думал никогда об этом. Все перемешалось давно, как сказать после этого, кто кому враг. Думаю, сынок, время нужно, и им и нам, помиримся обязательно, ближе нас на Кавказе нет никого..».

Вот и грузинское население Абхазии, на осень 93 года, имело куда больше общего с абхазами, нежели с остальными грузинами. Маршрут поезда Сухуми - Сочи- Москва -как нельзя точно отображал вектор их интересов, контактов, карьеры, учебы и бизнеса. Мало кто из них ездил в сторону Восточной Грузии, так изредка, разве что в Тбилиси по делам, да родственников поведать. Более того в Сухуми все местные, независимо от происхождения, общались на одном общем языке –сухумском. На неком симбиозе курортного русского , ярко окрашенного грузино-абхазо-армянскими словечками , и с обязательным антропонимом «Вася» в конце предложения. Почему «Вася»? кто был этот Вася, которого вся Абхазия вспоминала денно и ношно - история к сожалению умалчивает. Во всяком случае , мне тбилисцу, на лето приезжающему на отдых в Сухуми и Гагра, понять чем отличаются друг от друга абхаз Руслан Дамения от грузина Руслана Дамения , было не под силу. Выглядели, одевались и разговаривали они одинаково, причем с обязательным использованием вездесущего «Вася» где надо и не надо. Пишу это потому-что даже по прошествии почти 20 лет после грузино-абхазского конфликта, понять как могли абхазы и тамошние грузины стать врагами не совсем понятно. Надо было очень постараться. И видно, что постарались на славу . Кто и почему – думаю ответ очевиден. Это те кто, сегодня считает Абхазию своим военным трофеем. Не хватило тогда гордым южанам ни выдержки, ни способности найти общий язык.

Среди беженцев есть и мои друзья, намеренно не хочу называть их имен, они все для меня просто сухумчане. Были таковыми и будут. Даже их дети сухумчане, хоть и родились они уже после войны. Их так воспитали. Им с детства рассказывали и не раз ,где находится их дом, на какой улице. Они знают, где была та школа, куда ходили родители, как выглядит «Брехаловка», где готовят самый вкусный в мире кофе. И главное, почему надо обязательно вернуться домой. Так думают все беженцы . Не только обездоленные люди живущие в невыносимых условиях. Даже хороший заработок и квартиры в элитных районах Тбилиси не сделали моих друзей тбилисцами. Это не их среда, не их менталитет, не их уклад жизни. Все встречи, все разговоры только об одном –Когда ? Сколько не держать росток дерева в воде, он все равно зачахнет. Нужна земля ,где дерево пустит корни и расцветет. И для них эта земля «там». Они живут с одной лишь мыслью –вернуться. Не в свою тбилисскую квартиру , не в комнатку в общежитии, не в построенный властями панельный домик - а Домой, который остался за рекой Ингури. У кого то в Гали, у кого-то в Леселидзе, в старом Гагра, и у большинства в Сухуми. И таких сегодня более 200 000 . Да и в слове «дом» , они подразумевают вовсе не потерянную жилплощадь, с чем они давно смирились, а свою родину. Самой большой наивностью было бы поверить в то, что они когда-нибудь перестанут думать об этом . Каждый из них надеется , что его сосед, школьный товарищ, знакомый, а может незнакомый абхаз поймет и простит, так же, как он уже давно простил его. Иначе не может быть, иначе мир давно рухнул бы, если бы люди разучились прощать друг друга, потеряли свойство стремится к миру и согласию.

Мой друг Мамука, воспитывает двух дочерей, которые родились уже после грузино-абхазской войны и ни разу не были в Абхазии. Каждая из них говорит « я сухумчанка», ментально они там в Сухуми, вместе со своими родителями, здесь они временно, это чувство впитанное с молоком матери. Отказаться от такого восприятия действительности, для них равноценно самоубийству. В этом их трагедия и сила одновременно. В этом есть что-то библейское. Годы скитаний должны привести их домой и пусть никто не говорит, что история не знает таких примеров.

Авторы:
Ильгар Велизаде - политолог, руководитель Международного пресс-центра «Новости»

Зураб Двали - генеральный продюсер службы вещания для национальных меньшинств Общественного вещания Грузии