Потерянный рай или 18 лет без Сухуми

27 сентября 1993 года в ходе вооруженного конфликта в Абхазии произошло знаковое событие, на долгие годы вперед предопределившее дальнейшее развитие политической ситуации в Закавказье. Ровно 18 лет назад после недельного штурма абхазскими вооруженными формированиями был захвачен и пал административный центр и столица Абхазской автономии, город Сухуми, что привело к расстрелу грузинского Правительства республики и массовому исходу мирного грузинского населения из всего региона.

Основанием для конфликта в Абхазии, явно назревшего к концу 80-хх и перешедшего в вооруженную фазу в 1992 году, фактически послужили националистические настроения определенной части этнических абхазов, желавших отделить республику от остальной Грузии.

Этот конфликт стал одним из самых кровопролитных на территории бывшего СССР. В нем погибло, по разным оценкам, от 16 до 40 тысяч человек (в основном мирных жителей), примерно 70% которых были грузинами, более 250 тысяч, спасаясь, были вынуждены покинуть свои дома. Подробности массовых убийств и пыток, осуществлявшихся против мирного населения в Абхазии, сегодня являются объектом для изучения международных правозащитных и политических организаций.

Для Грузии, где сегодня проживает около 200 тысяч беженцев из Абхазии, 27 сентября является символическим днем памяти жертв той страшной войны.

«Родилась я в 1958 году в Саратове, а в Сухуми поселилась в 1983 году, с тех пор, как вышла замуж за Автандила Шария» – вспоминает беженка из Абхазии Наталья Шария (Пахомова), живущая сегодня в грузинском городе Кутаиси.

«Мой муж работал терапевтом в поликлинике, а сама я устроилась учителем математики в 14 школу. У Автандила в Сухуми была прекрасная трехкомнатная квартира на улице Аргун в новом районе, где у нас в 1986 и 1987 годах родились дети – Алеша и Нато. [---]

Когда начал рушиться СССР и по всей Грузии пошли антисоветские митинги, - рассказывает Наталья Николаевна, - мы не думали, что что-то страшное произойдет у нас. Думали, что это как обычно – политика, и все быстро решат, не касаясь простых людей, но мы ошибались. [---]

Весь 1993 год Сухуми прожил в страхе. Постоянно в разных концах города были какие-то бомбежки и перестрелки.[---] Когда 16 сентября (1993 года – прим.авт.) абхазы начали штурмовать город, стало ясно, что оставаться здесь больше нельзя. В Сухуми начался полный хаос и паника. Тогда было перемирие (с 27 июля 1993 – прим.авт.) и многие вернулись в город, а теперь всем приходилось опять спасаться. У нас на улице постоянно была слышна стрельба, весь центр горел.

26 сентября нам удалось попасть на российский военный корабль, который эвакуировал людей в Поти. Тогда было опасно плыть по морю, потому что везде шли обстрелы, но другого выхода у нас не было. На причале в порту были сотни людей. Отовсюду были слышны крики и плач детей. Все пытались пробиться вперед. Я, наверное, никогда это не смогу забыть… К счастью, нам с детьми повезло – мы находились близко к кораблю. [---]

У мужа были родственники в Кутаиси, которые сказали, что примут нас. Сам Автандил остался в Сухуми, чтобы помогать раненым. Тогда в порту мы в последний раз увиделись с ним... Никогда не забуду, как он поцеловал нас и сказал, чтобы ничего не боялись, что с нами Бог… [---] Через несколько дней, когда мы уже добрались до Кутаиси, знакомые сообщили, что в него попала шальная пули во время перестрелки…». Во время этого рассказа на лице Натальи Николаевны появились слезы.

Сегодня Наталья Шария снимает квартиру в Кутаиси. Ее сын постоянно работает в Тбилиси, а дочь в прошлом году вышла замуж. «В Сухуми прошли лучшие дни моей жизни, - вспоминает Наталья Николаевна - Я никогда не думала, да и никто не думал, что такое место можно превратить в настоящий ад. Не знаю, что там сегодня, и даже не хочу видеть – для меня это слишком больно. Не знаю, доживу ли я до этого момента, но надеюсь, что хотя бы дети смогут вернуться в родной дом и прийти на могилу отца».

Таких историй можно услышать тысячи. У каждого из 250 тысяч беженцев есть, что рассказать о той войне, и есть что вспомнить. На сегодняшний день вопрос об их возвращении в Абхазию является одним из приоритетов в деятельности официального Тбилиси, и одним из острых вопросов в российско-грузинских отношениях.

Представители руководства Грузии неоднократно заявляли о своем намерении без всяких предварительных условий начать переговоры по этому вопросу с российской стороной. Однако Москва не желает иметь дипломатические отношения с нынешней грузинской властью и ссылается на признанную Россией в 2008 году самостоятельность и независимость Абхазии в подобных делах.

В Сухуми, тем временем, отказываются слышать что-либо о возвращении грузин. Там действует негласный девиз, суть которого сводится к тому, что «не для того их выгнали, чтобы теперь они вернулись». Различные общественные деятели и представители де-факто властей Абхазии периодически делают размытые и противоречивые заявления по этому поводу, в том числе ныне покойный Сергей Багапш. В частности, они утверждают, что выполнили свои обязательства по возвращению беженцев, имея в виду жителей Гальского района, преимущественно населенного этническими грузинами, хотя те самостоятельно вернулись в свои дома еще в 90-ее годы. Возвращение же остальных, по мнению де-факто властей Абхазии, угрожает ее безопасности и вообще, не имеет смысла.

За 18 лет, прошедших с войны, выросло целое поколение молодых людей, которые едва ли помнят, а многие и вовсе не видели родных домов и не бегали по улицам родного города. У кого-то остались лишь старые фотографии, на которых изображен еще мирный Сухуми, окруженный пальмами и морем. Многих этническая чистка лишила даже этого.

«Когда у нас собираются гости, один тост мы обязательно поднимаем за Сухуми и за Абхазию; и один – за погибших» - говорит 24-летний Нодар Каландия, чьи родители вместе с ним в 1992 году были вынуждены бежать в Россию и сегодня живут в Москве. «В нашей семье все помнят наш дом и наш сад, который сажал еще мой прадед. Мы жили на Батумской улице. Тогда я был совсем маленьким, но запомнил, как мы ходили на море с отцом, и он учил меня плавать».

Во время боевых действий у Нодара погиб дядя, Вахтанг Каландия, участвовавший в обороне Сухуми. Родители не успели спасти из Абхазии бабушку и дедушку, живших в Гагре – стариков в 15 октября 1992 года прямо в доме расстреляли абхазские боевики.

«Я помню, что тогда долго плакала мама. К нам приходили родственники, соседи, которые долго сидели с родителями, успокаивали маму. Хотя тогда и их самих надо было успокаивать… Родители тогда решили уехать из Абхазии в Россию, думали, что на время. Наверное, они правильно сделали, что не остались в Сухуми. Не известно, удалось бы нам спастись в 1993 году. [---] Я не знаю, что сейчас с нашим домом в Абхазии, и родители не знают. Там у нас никого не осталось, не у кого спросить».

Никто из семьи Нодара с тех пор не был в родной Абхазии. «Я бы мог поехать в Сочи и оттуда попробовать пересечь границу на реке Псоу, чтобы посмотреть на наш дом или на то, что от него осталось. Они говорят, что не хотят видеть грузин на своей земле, но за взятку все равно пропускают. Наверное, внешне и по фамилии меня никто не отличит от абхаза (многие фамилии абхазов абсолютно идентичны грузинским – прим.авт.), и тогда не будет никаких проблем и угроз, которые они посылают в адрес грузин.

Но это совсем не та Абхазия, в которой я родился, и жила моя семья. Я не хочу ни от кого скрываться и выдавать себя за непонятного человека. Все-таки, мы там – не гости, а хозяева, такие же, как и абхазы. Поэтому ехать туда в качестве гостя, или туриста – это было бы оскорблением для моих родных и для тех, кто там погиб» - считает Нодар.

На вопрос о том, видит ли он возможным когда-нибудь возвращение грузинского населения в Абхазию, Нодар ответил утвердительно: «Времена постоянно меняются, и ничего не может быть вечным, особенно – ненависть, которая есть по отношению к грузинам в Абхазии. Всегда были времена, когда народу было плохо, но после этого все равно как-то начиналась светлая полоса. Я уверен, что рано или поздно мы вернемся в Абхазию и восстановим все, что было разрушено».