К вопросу сравнения темпов интеграции в рамках Евросоюза и Таможенного союза ЕврАзЭС

В последнее время российские официальные лица при упоминании Таможенного союза (ТС) и Единого экономического пространства (ЕЭП) ЕврАзЭС заявляют, что темпы интеграции в рамках этого объединения намного превышают «аналогичные процессы в ЕС, которые занимали десятилетия».

В Кремле намеренно упускают и не упоминают крайне важную деталь: в Евросоюзе длительность указанных процессов была во многом обусловлена скрупулезной проработкой вопросов делегирования внутригосударственных механизмов и процедур наднациональным структурам ЕС, решения которых формируются исходя из общих интересов Союза, а не каждого государства в отдельности.

Европа в течение десятилетий вырабатывала правовой и институциональный фундамент под то, чтобы каждое государство в составе ЕС взяло на себя добровольные обязательства принимать указания наднациональных структур, даже в тех случаях, когда эти директивы не отвечают их национальным интересам.

С другой стороны, ЕС начинался с Объединения по углю и стали шести европейских государств. И только потом интеграция постепенно «по кирпичикам» выстраивалась по другим направлениям, исходя, прежде всего, из общности сначала экономических, а уже потом политических интересов.

Только тогда, когда модель превалирования общих экономических интересов над национальными доказала свою привлекательность, к ней начали присоединяться остальные западноевропейские страны, а позднее государства Восточной Европы стали соревноваться за сроки обеспечения соответствия стандартам, необходимым для вступления в ЕС.

Анализ формирования ТС показывает, что в его рамках такие тенденции и обязательства не просматриваются. Москва и Астана, реализуя свои политические задачи, сформировали пакет документов ТС, которые являются лишь перечнем благих намерений, не подкрепленных экономической составляющей.

Именно отсутствие экономической составляющей не делает ТС привлекательным для одного из его учредителей - Минска. Белорусская сторона согласил ась подписать документы Таможенного союза в результате беспрецедентного давления Кремля, который задействовал мощные инструменты экономического, политического и пропагандистского прессинга на Белоруссию. В итоге - А.Лукашенко был вынужден принять требования своего главного партнера по Таможенному союзу, перспективы которого, обычно говорливый белорусский лидер прокомментировал весьма кратко и сухо: «поживем, увидим».

Такая оценка позволяет предположить, что Минск вряд ли будет «резво» сдавать механизмы принятия решений на национальном уровне в пользу наднациональных структур ТС ЕврАзЭС, которые будут контролироваться из Москвы.

С другой стороны, маловероятно, что Астана, столь рьяно выступающая за развитие интеграции, на практике будет активно сотрудничать и выполнять поручения наднациональных структур, особенно, по вопросам экспорта энергоресурсов и ограничения реэкспорта в Россию потока китайского ширпотреба. Неудачный опыт интеграции в Центральной Азии в 90-е и начале 2000-х годов был во многом обусловлен фарисейской позицией Казахстана. Выступая на словах за развитие сотрудничества и отмену торговых барьеров, казахская сторона всячески блокировала любые инициативы своих партнеров по Организации Центрально-Азиатского сотрудничества (ОЦАС).

Пиком двуличной позиции Н.Назарбаева в отношении центрально¬азиатской интеграции стало его заявление о необходимости создания Союза Центрально-азиатских государств (СЦАГ), сделанное практически сразу после «похорон» ОЦАС, формально влившейся в ЕврАзЭС. Инициатива о СЦАГ не была подкреплена никакими практическими шагами, так и оставшись очередной интеграторской идеей Н.Назарбаева.

В этом контексте, большие сомнения вызывает практическая готовность казахской стороны на ограничение собственного суверенитета в пользу общих экономических интересов стран-членов ТС ЕврАзЭС.

Кремль, в свою очередь, не скрывает намерений играть главенствующую роль в создаваемой модели интеграционного сотрудничества трех вышеуказанных государств. Однако, как подчеркивают многие российские эксперты, данные амбиции не подкреплены соответствующими экономическими ресурсами.

Достаточно сложно представить, что Россия сможет принимать такие же активные меры для спасения экономики Белоруссии или Казахстана, как это делает Германия в составе ЕС для спасения экономики Греции. Упоминания прокремлевских аналитиков о многомиллиардных дотациях Москвы в экономику РБ, по сути, являются российским пиаром, поскольку для внешнего наблюдателя при масштабах такой помощи позиция Минска в отношении ТС выглядит просто неразумной. Это, естественно, порождает вопросы о том, насколько эффективной будет такая структура, где главный донор почти силком тащит реципиента своей помощи в общий «равноправный» Союз.

На этом фоне достаточно странными выглядят заявления Москвы о готовности всерьез рассматривать заявки Киргизии и Таджикистана в Таможенный союз. Всего два-три года назад при обсуждении тематики развития сотрудничества в рамках ЕврАзЭС превалировал тезис о т.н. разноскоростной интеграции. Суть его сводилась к тому, что в состав ТС вначале войдут ведущие экономики стран-членов, т.е. вышеуказанная тройка, а заявки остальных будут рассматриваться позднее по мере их соответствия критериям Таможенного союза.

Сегодня же Россия готова с распростертыми объятиями принять Кыргызстан и Таджикистан в состав ТС. В этой связи естественно возникают вопросы. Разве экономики данных стран настолько выросли, что термин «разносторонней интеграции» в рамках ЕврАзЭС уже отменен? Разве Кыргызстан уже изменил условия своего членства в ВТО? Ответа на оба вопроса нет. Соответственно, с экономической точки зрения членство РТ и КР не принесет' Таможенному союзу ничего, кроме «головной боли». В особенности, это касается Киргизии. С учетом ее статуса в ВТО, в составе ТС эта страна образно говоря, будет выглядеть как «большая дыра в заборе» общего таможенного пространства.

Принимая во внимание мизерную долю этих стран в суммарном внешнеторговом товарообороте РФ, равно как и РК и РБ, можно с уверенностью констатировать, что в выигрыше от членства в ТС будут Кыргызстан и Таджикистан, которые смогут выгодно использовать новые преференции, в Т.Ч. для реэкспорта, а в проигрыше будут остальные члены ТС и, прежде всего, Россия.

В Москве не могут не понимать последствий таких прогнозов. Однако, по всей видимости, стремление придать ТС видимость интеграции, аналогичной европейской, пока перевешивают соображения здравого смысла.

Таким образом, ТС ЕврАзЭС с Европейским союзом являются ни чем иным, как некорректным стремлением Москвы выдать желаемое за действительное. Главное отличие процессов формирования данных структур сводится к тому, что в ТС политика превалирует над экономикой или политическая воля преобладает над экономическими возможностями, а в ЕС наоборот - растущие потребности экономической интеграции вынудили европейские столицы к объединению в общий союз.