Грузия в период меритократии

Меритократия - от латинского слова meritus (достойный) и греческого (власть), иными словами власть достойных, лучших людей. Предвижу улыбку на лице читателя, улыбку с вопросом, а по каким критериям автор определяет, что у власти находятся достойные и лучшие. Зря улыбаетесь, потому что критерии определяются не автором, а совсем в другом месте, впрочем, давайте обо всем по порядку.

В последние годы советской власти Грузия оказалась вовлеченной в небывалый по масштабам эксперимент. Правящая элита Союза решила посмотреть на примере одной союзной республики, как будет протекать процесс перехода от социализма к рыночной экономики, или иными словами, закрепление за тогдашней правящей элитой собственности, находившейся под контролем государства. Для проведения подобного эксперимента в Грузии были все основания - максимально развитая, насколько это было возможно в условиях социализма, теневая рыночная экономика, резкие антисоветские настроения, особенно после трагедии 9 апреля, достаточно высокий уровень бытового национализма. Для того, чтобы привести к власти антисоветские силы, было достаточно им не мешать и любезно предоставить в пользование типографию Центрального Комитета партии. Что и было сделано. Результат не заставил себя ждать - на выборах в Верховный Совет республики победила антисоветская коалиция «Круглый стол - Свободная Грузия», возглавляемая ставшим к тому времени горячо любимым вождем, сыном классика грузинской литературы, бывшим диссидентом Звиадом Гамсахурдиа.

Результат эксперимента оказался крайне неудовлетворительным. Диссидент и антисоветчик Звиад Гамсахурдиа оказался большим социалистом, чем члены бюро ЦК Компартии Грузии, и наотрез отказался приватизировать народную, то бишь государственную собственность. В итоге пришлось запускать, заблаговременно созданные механизмы разрушения государственности Грузии, ну а потом рухнул Советский Союз, и все оказались перед лицом новой реальности.

Вообще крушение Союза поставило перед победителями в холодной войне достаточно сложную задачу – не допустить неконтролируемого хаоса на огромном советском пространстве, где едва ли не в каждом крупном городе было если не ядерное оружие, то, как минимум, ядерные материалы. Вообще задача контроля на постсоветском пространстве была возложена на Российскую Федерацию, а все пространство было объявлено зоной жизненных интересов России. Однако, в случае с Грузией, у Москвы явно не получилось выполнить возложенную задачу.

Причин тому было несколько. Одна из них внутренняя нестабильность в стране и правящей элите. В тот момент, когда механизмы по разрушению государственности Грузии были запущены, в Кремле обнаружили, что они не смогут обеспечить поддержку Тбилиси в начавшемся конфликте с сепаратистами в Абхазии из-за бешенного сопротивления консервативной части российской элиты и создавшейся взрывоопасной ситуации в черкесских республиках России. В итоге, российская сторона фактически участвовала в гражданской войне в Грузии на стороне абхазских сепаратистов, и создала властям Грузии проблему, при которой ни о каких союзнических отношениях (читайте контроле) не могло быть и речи. Для сохранения своей власти, Эдуард Шеварднадзе был вынужден сделать вид, что верит обещаниям российского руководства вернуть все на круги своя и даже настоял на вступлении Грузии в Содружество независимых государств.

Считать, что в руководстве Грузии сидели наивные люди, которые не понимали, что Москва при всем желании не сможет «исправить свои ошибки», было бы наивно. Всем было понятно, что не сможет, а это означало, что Москва рано или поздно потеряет контроль над Грузией и небольшой страной могут вполне заинтересоваться другие геополитические игроки. Например, Иран, который всегда был заинтересован в Грузии. «Союз» с Грузией обеспечил бы Ирану минимизацию столь важного фактора риска для этой страны, как Азербайджан. У Азербайджана в свою очередь были свои претензии к России и имелись все основания опасаться Ирана.

При таком раскладе Штатам ничего не оставалось, как взять на себя роль гаранта сохранения Грузии как государства и стабильности вокруг нее. Конечно, считать, что кто-то в Вашингтоне составлял планы по Грузии на ближайшую пятилетку, было бы крайне неверно. Логика развития событий ставили перед сменяющими друг друга администрациями США задачу углубления сотрудничества. Тем более что географическое положение Грузии на перепутье стратегически важных путей из Европы в Азию было крайне интересным. По мере улучшения отношений с Соединенным Штатами, ухудшались отношения с северным соседом. И дело тут не в классической ревности метрополии к своей колонии, в Кремле прекрасно понимали, что своим приходом, Штаты практически выполнили одну из основных задач англосаксонской политики последних двух десятилетий – отсечение России от Ближнего Востока.

Ну а когда, созданные при патронаже тогдашнего премьер-министра Зураба Жвания, неправительственные организации образовали скелет будущего гражданского общества Грузии, стало ясно, вероятность победы в данной стране либеральной демократии достаточно высока. Необходимо просто поддержать группу молодых людей, которая сформировалась вокруг все того же Зураба Жвания.

Сегодня уже мало кто помнит, что уход части элиты от Эдуарда Шеварднадзе начался с интервью одного из депутатов парламента газете «Нью-Йорк Таймс». В данном интервью депутат подверг резкой критике курс, проводимый тогдашними властями Грузии, и заявил о невозможности оставаться в правящей команде, по причине тупиковости проводимого ею курса. Молодого человека, который решился бросить вызов власти, звали Вано Мерабишвили. Спустя несколько лет президент Грузии Михаил Саакашвили назначит его премьер-министром страны. Давайте попробуем разобраться в причинах, а также, в возможных последствиях данного назначения.

Итак, после августовской войны и победы на выборах в Соединенных Штатах кандидата от демократической партии Барака Обамы, по Грузии поползли слухи о скорой смене власти. В ряду наиболее вероятных претендентов на пост президента рассматривались бывший спикер парламента Нино Бурджанадзе и бывший посол Грузии в ООН Ираклий Аласания. Нино Бурджанадзе успела до этого побыть почетной гостьей съезда Демократической партии США, того самого, который выдвинул Обаму на пост президента. Ну а Ираклий Аласания принял решение об уходе из команды власти, будучи в США, сразу после войны.

Неизвестно, было ли получено ими общее добро на попытку смены власти в Грузии, но они, как и другие оппозиционеры очень старались. По крайней мере, оппозиции удалось вывести на улицы достаточно серьезные массы людей, телевизионный проект «камера номер пять» с участием одного из главных оппозиционеров, известного барда Гии Гачечиладзе, обсуждался едва ли не в каждой семье, а экономический кризис, последовавший сразу после войны, создавал достаточно зловещий фон. В этих условиях власти показали чудеса выдержки и изобретательности в деле нейтрализации чересчур активной оппозиции. Прояви власть хоть малую долю того, что было в 2009 году, осенью 2007 года, ноябрьского кризиса удалось бы избежать. Несомненно, главным действующим лицом со стороны власти был тогдашний министр внутренних дел Вано Мерабишвили.

Тут следует отметить очень важный, на наш взгляд, момент. Вано Мерабишвили был министром внутренних дел и осенью 2007 года, однако, его участие в тех событиях было более чем скромным. Оппозиции, которая действовала тогда под патронажем самого богатого грузина на планете Бадри Патаркацишвили, почти удалось нейтрализовать министра, так как очень большая часть протестных настроений была связана именно с личностью Мерабишвили. Дело об убийстве Сандро Гвиргвлиани, в котором были замешаны высокопоставленные сотрудники МВД, и даже супруга министра, послужило мощным катализатором протеста. В таких условиях все призывы Мерабишвили к сдержанности воспринимались властной командой, как проявление слабости. Только когда ситуация вышла из-под контроля, Мерабишвили начал действовать, обеспечив установление порядка силами вверенного ему министерства.

Весной 2009 года ситуация была принципиально иной, путем точечных действий МВД Грузии удалось сбить темп, взятый митингующими, а когда ситуация дошла до абсурда, митингующие сами были вынуждены прекратить акцию, в результате резкой смены вектора общественного мнения в столице Грузии. Власти удалось не просто удержаться, но и укрепиться. Конечно все это, плюс более чем реальная внешняя угроза, не способствовали развитию демократических институтов.

Власть в Грузии была стабильна, но, актуальным оставался вопрос, что произойдет после президентских выборов 2013 года. С одной стороны, дефицита в преемниках вроде бы не наблюдалось. Сменить Михаила Саакашвили на капитанском мостике вполне могли и тот же Вано Мерабишвили, и мэр Тбилиси Гиги Угулава, и назначенный секретарем Совета Безопасности Гига Бокерия, и даже, несмотря на болезнь, министр юстиции Зураб Адеишвили. Но, во-первых, за каждым из этих людей была своя политическая команда, и объективно, стабилизатором отношений был Михаил Саакашвили. А во-вторых, сам Михаил Саакашвили находился в том возрасте, когда явно рано уходить в политическое небытие. Тем более что принятая в конце 2010 года новая Конституция страны позволяла ему оставаться главой государства в ранге премьер-министра неограниченное время.

Все смешалось с появлением в грузинской политике еще одного миллиардера Бидзины Иванишвили. Причины, почему Иванишвили пошел в политику назывались самые разные, от личной обиды и беспокойства за судьбу страны до проекта Москвы и желания вывести свои активы из России. Впрочем, сегодня причины не имеют никакого значения. С большой долей вероятности можно утверждать, что осенью 2011 года запад, и Штаты в частности симпатизировали Иванишвили, возможно видя в нем более эффективного продолжателя проекта, нежели члены правящей команды, включая Михаила Саакашвили. Это подтверждается как особым отношением к нему всего дипломатического корпуса западных стран, так и постоянными заявлениями посла США в Грузии Джона Баса в поддержку Иванишвили. Кстати первым, и едва ли не единственным членом команды власти, которого Иванишвили попытался перетянуть на свою сторону, был все тот же Вано Мерабишвили.

В тот же период возник основной вопрос внутренней политики Грузии – даст ли администрация США властям Грузии возможность помешать Иванишвили, использовать свой, практически неограниченный в грузинских условиях, финансовый ресурс для победы на выборах. От ответа на этот вопрос зависел исход выборов, ибо при условии активного противодействия со стороны Запада, власти вряд ли бы сумели ограничить финансовую интервенцию со стороны Иванишвили, что было бы равносильно поражению на выборах. Ответ на этот вопрос был получен после встречи президента Грузии со своим американским коллегой в США и после визита государственного секретаря США в Грузию. Причем ответ очевидный – власти Грузии получили добро на проведение активных мероприятий по ограничению возможностей Иванишвили использовать свой финансовый ресурс.

Тут надо подробнее остановиться на рычагах влияния Вашингтона на Тбилиси и причинах, по которым делается подобный вывод. Так вот, те кто считают , что Грузия экономически или финансово зависит от Вашингтона, просто не знают грузинских реалий. Достаточно посмотреть на бюджет Грузии, чтобы понять, ни о какой финансовой зависимости речи быть не может. И, тем не менее, власти Грузии целиком и полностью зависят от администрации США, зависят политически. Если задаться вопросом, какое время продержится нынешняя грузинская власть без поддержки Соединенных Штатов, ответ будет очевиден – не более нескольких недель. Определяющим тут является российский фактор, причем личная неприязнь Владимира Путина к Михаилу Саакашвили, вопрос десятый. Главное то, что со сменой власти в Грузии на пророссийский режим, Кремль вырывается из кавказского капкана, в котором он оказался после августа 2008 года и удовлетворяет свои неоимперские амбиции возвращением контроля над Южным Кавказом, важнейшим плацдармом на Ближнем Востоке. Добавьте к этому, то обстоятельство, что от Штатов зависят перспективы интеграции экономики Грузии в мировую экономику, и сложится достаточно цельная картина.

Теперь, об индикаторах того, что Штаты перестали рассматривать Бидзину Иванишвили в качестве возможного продолжателя проекта построения либеральной демократии в Грузии. Дело даже не в том, что во время визита госпожи Клинтон в Грузию, она отказалась встречаться с Бидзиной Иванишвили отдельно, а сам олигарх отказался приехать на общую встречу госсекретаря с оппозиционерами, послав на нее своих самых прозападных политических союзников. Дело и не в заявлениях госпожи Клинтон. Самым верным индикатором того, что властям дали добро, является частота и активность мероприятий, направленных на минимизацию финансовой активности оппозиции, которые стали проводить власти сразу после отъезда госпожи Клинтон. В условиях, когда выборы превратились в социалистическое соревнование по раздаче слонов, а власти имеют финансовый ресурс размером в бюджет Грузии, минимизация финансовых возможностей оппозиции равносильна гарантированной победе властей.

В этих условиях произошло нечто, что заставило президента Грузии Михаила Саакашвили прервать свой визит в Баку (официальная причина досрочного возвращения – наводнение в Западной Грузии) и назначить премьер-министром страны Вано Мерабишвили.