Российские ожидания

Во время своего очередного – уже не подсчитать которого – комментария на грузинскую тему, президент России Владимир Путин удивленно ответил на вопрос журналистки: «А вы что, хотите, чтоб Россия оказала давление на Абхазию и Южную Осетию и заставила их вернуться в Грузию?».

При этом на его теперь уже по-хански монголоидном лице было написано искреннее недоумение – и правда, разве может Россия кого-то что-то заставить....

Однако на самом деле этот комментарий – не первый и наверняка не последний. Такой вопрос, по большей части риторический, российские политики и эксперты ставят всякий раз, когда представители Грузии заявляют, что решение абхазского и осетинского конфликтов – в руках России.

Кроме того, свое явное недовольство выражают и абхазы и с осетинами – «Как так, все в руках России? А почему нас никто не спрашивает? У нас ведь тоже есть свое мнение!».

Таким образом, даже при абсолютно теоретических разговорах о том, что «Россия поможет вернуть Абхазию и ЮО», Москва кивает в сторону абхазов и осетин, а те, в свою очередь заявляют, что ни под каким соусом не вернутся в Грузию, даже если на них будет открыто давить Россия.

Мне кажется, что в данном случае грузинская сторона - в лице политиков, власти, оппозиции, журналистов, экспертов – либо не совсем правильно понимает суть дела, либо неточно формулирует свои пожелания.

Совершенно очевидно, что новомодная попытка свести наши конфликты исключительно к противостоянию между Грузией и Россией, в которой «нашим абхазским и осетинским братьям» уготована лишь роль глупых статистов – чересчур поверхностная. Это скорее стремление выдать желаемое за действительное, так как, не буду говорить о Цхинвали, но грузино-абхазский конфликт назревал многие десятки лет, в том числе и в благополучные советские времена. Конечно, Россия его подстегивала как могла и всегда использовали антигрузинские настроения абхазов, однако факт, что такие настроения имели место.

Очевидно также, что Россия не станет помогать Грузии в возвращении территорий, но даже если такая попытка действительно будет иметь место, то не стоит наивно полагать, что абхазы и осетины будут спокойно смотреть как Москва и Тбилиси за их спиной решают их же судьбу.

Таким образом, то, что сказал на днях Путин – это с одной стороны чистейшая пропаганда, но с другой – реальный факт.

В этой ситуации нам следует определиться в самом главном – и как раз на эту тему никто не говорит – ни власть, ни оппозиция. Что, собственно, мы имеем в виду, когда говорим, что «Россия может помочь Грузии в восстановлении территориальной целостности?». Предположим, Путин вдруг сам собой испарился, а президентом России ( о чудо!!) стал Гарри Каспаров. Что Грузия будет от него ждать, как он – по нашему мнению – должен будет поступить в отношении Абхазии и ЮО?

Никогда, ни от одного политика или политолога я не слышал конкретики по этому поводу. Все произносят общие фразы, однако никто не уточняет – в чем наши – пока теоретические - ожидания от будущей (гипотетической) либеральной власти в Кремле?

В первую очередь, мы должны очень четко понимать – ни один российский президент, никогда не «сдаст» Абхазию и Южную Осетию. Оппозиционные политики может быть в своей риторике жестко критикуют Путина за его захватническую политику в Грузии, однако что сделано, то сделано. Даже из соображений высшей справедливости, ни один, даже самый либеральный президент России, не сможет официально бросить своего – пусть и нежеланного – союзника на произвол судьбы.

Тем более ни в коем случае ни один российский президент не даст Грузии санкцию на военное решение проблемы – это может вызвать такой шквал критики и такое падение рейтинга, что на это никто не решится – даже сам Гарри Каспаров.

Не стоит также принимать за чистое бахвальство заявления абхазов и осетин, что они будут сопротивляться. То, как абхазы в 2005 году продавили Багапша, то, как осетины боролись за Джиоеву, показывает, что в некоторых вопросах они не идут на поводу у Кремля без всяких условий. Понятно, что Москва контролирует в Сухуми и Цхинвали почти все, что можно проконтролировать, но ценой молчания абхазов и осетин по поводу такого контроля является именно гарантия их неприсоединения к Грузии. Как только Москва покажет, что намерена их сдать – шум поднимется нешуточный. Абхазы и осетины прекрасно используют имперские настроения россиян и их патологическую грузинофобию – им будет очень легко убедить российское общественное мнение в том, что либеральное руководство России проявляет слабость, бросая своих верных союзников.

Поэтому очень важно понимать – чего же мы ждем от России, пусть даже в теории.

Попытаюсь сформулировать конкретную повестку дня – теоретическую.

Проблема сегодняшнего дня не в том, что «Россия не может заставить» абхазов и осетин сесть за стол переговоров, а в том, что поступает ровно наоборот. Мы должны добиваться от Москвы не того, чтоб она взяла и ушла из Абхазии – такого никогда не будет.

Для Грузии вынужденно-приемлемой будет ситуация, когда Москва действительно станет реальным посредником.

Грузинам скажет – «даже не пытайтесь захватить эти территории. Там стоят наши войска, там живут наши граждане и мы вам не позволим их принуждать к чему-либо».

В то же время четко и однозначно заявит абхазам и осетинам: «Все, ребята, детский сад закончен. Россия не может отмазывать вас без конца. Мы воевали за вашу независимость, здесь гибли наши солдаты, но этот конфликт слишком уж затянулся. Мы не можем содержать и оборонять вас вечно. Мы не дадим вас в обиду, не позволим грузинам вас захватить, но в конце концов, этот бардак надо заканчивать. Вы наконец должны договориться о чем-нибудь конкретном с Грузией».

Такая постановка вопроса снимет одну из самых главных проблем, делающих невозможным реализацию каких-либо мирных инициатив – отсутствие мотивации со стороны абхазов и осетин.

Безусловная и полная поддержка со стороны России привела к тому, что в Сухуми и Цхинвали даже слышать не хотят о каком-либо компромиссе. Зачем идти на уступки, если можно не идти, и тебе ничего за это не будет? Кто и когда в мировой истории шел ни компромисс просто так, ради красивых глаз, без реальной угрозы войны или экономической блокады? И зачем в такой ситуации думать о трудных и болезненных уступках абхазам и осетинам, которые защищены военной мощью России и материально обеспечены ее мощью финансовой?

Именно этого мы и должны ждать от России – демонстрации того, что поддержка Абхазии и Южной Осетии больше не является безусловной. В такой ситуации в Сухуми и Цхинвали наконец начнут чесать репу, и в конечном итоге, могут приступить к реальным переговорам.

Нам также следует понимать, что русские не будут требовать от абхазов и осетин слишком многого – опять же исходя из принципа «мы ответственны за тех, кого приручили». Однако в условиях нынешнего тупика любые, даже самые скромные результаты – уже серьезное движение вперед.

Такова реальность. Чем раньше мы ее поймем, тем проще нам будет понять сложности российского политического класса в этом вопросе. Мы поймем, что национализм, к примеру, Навального – это не его личная проблема, а проблема всей российской политической элиты. Однако политик с взглядами подобными Навальному, как раз будет вести себя примерно так, как было описано выше – пойдет на реальные переговоры, которые имеют шанс закончиться трудным компромиссом.

Разумеется, это все чистая теория. На мой взгляд Путин будет президентом России предстоящие 12 лет – совсем не разделяю оптимизма по поводу того, что Владимир Владимирович скоро откинет копыта. Мне это очень напоминает 2007-2009 годы в Грузии, когда неразумные оппозиционные политики считали дни, оставшиеся президенту Саакашвили – сбежит ли он из Грузии через два дня или задержится на пару недель. В результате самые шумные из них окончательно скатились в маргинальное болото, а Миша как сидел, так и сидит...

Однако несмотря на это, мы должны знать, какова наша позиция. Знать конкретно, а не в общем и в целом. И понимать, что даже в условиях самого-самого либерального российского руководства, Грузия вряд ли сможет рассчитывать на очень уж большие дивиденды.

Но при этом, когда нас в очередной раз спросят «Разве Россия может заставить?» или «А почему вы не спрашиваете нашего мнения?» у нас должен быть четкий ответ о том, чего мы ждем...