Свет и тени новой стратегии по оккупированным территориям

Помните старинную притчу о трех слепцах, которым дали потрогать слона, а потом попросили рассказать, что такое слон. Слон похож на столб, сказал слепец, который трогал ногу слона, нет, он похож на большую трубу, сказал слепец, которому выпало осязать хобот слона, что вы, он же похож на веревку, сказал третий, которому достался хвост. Конечно, все они были по-своему правы, и не один из них не сказал истины. Примерно такие мысли посещали меня при чтении данной стратегии, по отдельности все вроде бы верно, а вместе – нет. И вот почему.

Начнем с терминологии, оккупированные территории, абсолютно правильно названы оккупированными, причем объяснению этого термина посвящен целый абзац. Термин «оккупированная территория» применяется на основании закона «Об оккупированных территориях», принятого парламентом Грузии в октябре 2008 года, который определяет правовой режим по отношению двух регионов Грузии. Упоминаются также Соглашение о прекращении огня между Грузией и Российской Федерацией от 12 августа 2008 года, резолюции Генеральной ассамблеи ООН от 29 августа 2009 года, а также документов принятых Советом Европы и ОБСЕ. Правда откуда то, как черт из табакерки, вновь появилось название Южная Осетия, хоть и через черточку с Цхинвальским регионом. Вроде бы мелочь, а все-таки. Никакой южной, как и северной, восточной или западной Осетии не существует, большевистский артефакт под названием Южная Осетия прекратил свое существование вместе с Советским Союзом. Неправомерность создания данного территориального образования подтверждается даже ведущими российскими учеными. Наши же власти, по непонятным причинам, продолжают использовать данный термин в официальных документах, видимо считая это образцом политкорректности.

Дальше следует крайне интересный момент, на котором необходимо остановиться подробнее. Речь идет об обеспечении механизмов безопасности при помощи международных организаций. Правда, не совсем понятно, почему в этом абзаце отсутствует конкретное предложение по передаче двух конкретных регионов Грузии под международное управление. Выскажу свое частное мнение, передача Абхазии и Цхинвальского региона под международное управление, единственно возможный путь избежать кровопролития в будущем. Этот путь позволит обеспечить процесс возвращения беженцев, проведения выборов на территории двух регионов, и как итог этих выборов, появление ответственных властей, с которыми можно будет вести переговоры по статусу Абхазии и Цхинвальского региона.

Именно отсутствие данного предложения делает абсолютно непонятным присутствующий в документе тезис о том, что политический статус Абхазии и Цхинвальского региона будет определен путем переговоров после деоккупации данных территорий. Не понятно, с кем наши власти решили вести переговоры по статусу? Ведь если территории оккупированы, любые «местные власти» являются коллаборационистами. Представьте себе ситуацию, когда после окончания Второй мировой войны с императором Пу И ведутся переговоры по статусу Маньчжурии в составе Китая. Сюрреалистичная картина, не правда ли.

Конечно, то, что правительство Грузии и сегодня подтверждает свою ответственность за жителей оккупированных регионов, можно только приветствовать, хотя не совсем понятны механизмы реализации данной ответственности. Здесь, на мой взгляд, мы подходим к вопросу, который является основным и без понимания которого, любой разговор на данную тему будет ничем иным, как диалогом трех слепых о том, какой слон. Хорошо известный факт, что народы и страны находятся на разных этапах исторического развития. Будучи знаком со специальной литературой по данному вопросу, а также наблюдая за процессами, происходящими в мире на протяжении более чем четверти века, я пришел к определенной концепции становления современного национального государства. Сразу же оговорюсь, что в силу исторических особенностей русского языка, а конкретно, того обстоятельства, что термин нация используется в русском языке для обозначения этноса, мы часто сталкиваемся с непониманием как обозначения современной нации и национального государства.

Итак, давайте договоримся использовать термин нация не как обозначение этнической группы, а как определение группы людей, живущих на одной территории в рамках одного государства, связанных экономическими и социальными связями, независимо от этнической и религиозной принадлежности. Так армянин или еврей, живущий в Тбилиси, несомненно, является представителем грузинской нации, тогда как этнический грузин, постоянно проживающий в Москве или в Риме, к грузинской нации не относится, по крайней мере, до тех пор, пока он не вернется в Грузию на постоянное место жительство. Это принципиальный момент, ибо все последующие доводы основаны именно на таком определении понятия нации.

Современные национальные государства, как форма существования нации, в своем развитии определенные этапы. Причем первый из них, исторически неизбежный этап этнонационализма, то есть этап осознания титульным этносом возможности создания национального государства. Данный этап крайне болезнен, так как происходит коренная ломка общественного сознания, однако, в случае с Грузией, ситуация была усугублена бомбами замедленного действия, заложенными во времена советской империи. Ирония судьбы заключается в том, что автор этих самых бомб, этнический грузин и действительно крупный теоретик в национальном вопросе Иосиф Джугашвили, прекрасно понимал, чем грозит его исторической Родине созданное им административное деление. Осмелюсь предположить, что это был акт мести вождя всех народов своей Родине, за измену его идеалам. Ведь бомбы могли сработать только в том случае, если Грузия вдруг вознамериться выйти из состава Советского Союза, и они сработали.

Этнонационализм времен Звиада Гамсахурдиа помноженный на бандитский произвол путчистов при условии существования автономий не мог не привести к трагичным результатам. Однако, даже эти тяжелые страницы нашей истории были бы преодолимы, если бы не одно обстоятельство. Те, кто мог и по сути должен был стать реальными миротворцами между этническими грузинами, осетинами и абхазами, сделали все, что в их силах, чтобы данного примирения не произошло. Сегодня уже нет смысла обсуждать, насколько недальновидной была эта политика. Скажем так, у Кремля были свои основания полагать, что белый лис, обладающий обширными международными связями на личном уровне, уйдет из зоны влияния России. Что, в сущности, и произошло, несмотря на абхазский и цхинвальский факторы. Ключи от решения проблемы территориальной целостности Грузии всегда лежали в Москве, август 2008 года только юридически оформил существовавшее годами статус-кво.

Возникает резонный вопрос, какие шаги могут предпринять власти Грузии по возврату оккупированных территорий. Понятно, что войну с Россией в долгосрочной перспективе Грузии не выиграть, это, кстати, прекрасно понимали все и до 2008 года. А говорить о том, что Грузия, ввязалась в войну с Россией, надеясь на помощь Запада, могут только не совсем умные или политически ангажированные люди. Возможности для маневра у политического руководства Грузии действительно невелики. Элементарная логика подсказывает единственно возможный выход в данной ситуации. Если Абхазия и Цхинвальский регион нужны Кремлю, как рычаги воздействия на Грузию, а то, что это именно так, лично у меня не вызывает никаких сомнений, необходимо лишить Кремль этих рычагов, прекратив любые отношения с Российской Федерацией, как с государством до деоккупации регионов. Это тем более актуально, что на протяжении десяти последних лет, власти Российской Федерации сами подготовили условия, при которых тотальная зависимость Грузии от России сменилась на практически полную независимость от российского фактора. Запрет на свободное передвижение людей, закрытые рынки для грузинских товаров, кампании по выселению их России граждан Грузии, и, наконец, августовская война, привели к такому положению вещей, что граждане Грузии научились жить без России.

В свое время я с большим недоверием относился к конспирологическим теориям об участии Кремля в дестабилизации ситуации в Грузии в 2007 году. Однако, последующее развитие событий показало, что Кремль являлся не просто участником, но и инициатором кризиса осени 2007 года, что впрочем совсем не исключает ответственность грузинских властей, своими ошибками, создавших благодатную почву для событий подобного рода. И сегодня у Кремля не остается иного выхода, как попытаться убедить часть грузинской политической элиты, а через нее, хотя бы малую часть грузинского общества, что в обострении отношений с Россией виноваты, прежде всего, власти Грузии, и Москва готова стать реальным миротворцем, при условии отказа Грузии от западного курса. Таких политиков в Тбилиси Кремль нашел без особого труда, впрочем, учитывая уровень их влияния на население, можно с большой долей уверенности утверждать, что это пустая трата времени и сил. Если, конечно, не учитывать расчета Кремля на то, что вслед за мелочевкой, могут потянуться серьезные политики от оппозиции. Расчет, естественно, иллюзорен, но тем не менее, пространство для маневра Москвы также крайне ограничено, и это лучше, чем ничего.

Для нас расчеты Кремля, естественно, имеют чисто информационное значение. Предположим даже, что Москва действительно выполнит свои туманные обещания по «возврату» территорий, в случае отказа Грузии от западного курса, и даже допустим, что те оппозиционные политики, которые зачастили с визитами в столицу северного государства, искренне верят в это. В конечном итоге, даже с Савлом произошла чудесная трансформация, отчего же исключить такой вариант с нынешними властями Российской Федерации. Но, дело в том, что даже в случае такого «возврата», Грузия неизбежно окажется проигравшей стороной. Утверждая это, я далек от политических или идеологических симпатий или антипатий. Если бы Россия являлась настоящей империей, то есть носителем определенной идейной модели, тогда можно было бы говорить о выборе, который стоит перед Грузией. Но, вся проблема именно в том, что никакого выбора перед Грузией не стоит. Грузия для нынешних властей Российской Федерации, всего лишь опция в торговле с Западом, и не более того. Модель современного российского государства, это модель корпорации, менеджеры которой продают общие природные ресурсы, прежде всего энергоносители, в целях личного обогащения. Исходя из того, что серьезных запасов энергоносителей в Грузии нет, мы «получим обратно» Абхазию и Цхинвальский регион, в обмен на отказ развития страны. Более того, оккупация двух регионов фактически сменится на оккупацию всей территории Грузии, ибо отказ от западного курса само собой будет предусматривать размещения российских военных баз, как минимум в Тбилиси, Ахалкалаки и Батуми. То есть мы практически придем к тому, что было шесть лет назад. Вопрос – корректна ли такая жертва для нашего общества, думаю, является риторическим.
Необходимо понимать, что в недопустимости каких-либо отношений с Российской Федерацией до того, как ее войска не покинут территорию Грузии нет ни капли эмоций. Это единственный путь, основанный на реалиях и трезвом расчете, ибо у Грузии нет никаких рычагов влияния на Кремль, кроме своего географического положения, которое блокирует любое влияние России на Южном Кавказе, а значит и на Ближнем Востоке. В конечном итоге, Москве нужны добрососедские отношения с нами не меньше, чем нам с Москвой. В этой связи, лично у меня вызывает недоумение тезис о необходимости продолжения женевских переговоров. Говорить можно исключительно о режиме безопасности в зонах конфликта. Однако, для этого достаточно простых консультаций между Москвой и Тбилиси, при посредничестве Европейского Союза. Очевидно, что сегодня женевские переговоры, не что иное, как очередная трибуна для Москвы и коллаборационистов. Это обстоятельство дает основания сомневаться в полезности женевских переговоров для Грузии.

Хотя понятно, что женевские переговоры и все остальные инициативы, в основном исходят не из Тбилиси, и даже не из Москвы, а со стороны Европейского Союза. На сегодняшний день, именно Европейский Союз, полностью достиг своих геостратегических целей. Россия плотно заперта на Северном Кавказе, продвижению ее влияния на юг противостоит Грузия, гарантия безопасности которой в нынешних реалиях обеспечивается именно Западом. В такой ситуации можно спокойно диверсифицировать энергетические и логистические потоки, создать пояс стабильности с помощью соседских программ, и наслаждаться достигнутым благополучием. Нам следует признать тот непреложный факт, что отношения с Европейским Союзом являются определяющими для дальнейшего развития Грузии, как государства. Необходимо понимать мотивацию европейцев, своей политикой они строят новый вал Адриана, новую китайскую стену, и для нас, конечно, жизненно важно, по какую сторону стены мы окажемся. Именно поэтому и имеет жизненно важное значение строительство гражданского общества, без которого невозможно представить современное национальное государство. Впрочем, это тема другого разговора.

Теперь немного о других частях концепции, естественно желание наших властей развивать торгово-экономические связи с населением оккупированных территорий, осуществлять совместные бизнес - проекты и так далее, похвально, но в нем нет ничего нового. В 2006-2008 годах в Цхинвальском регионе, на контролируемой Грузией территорией были осуществлены десятки проектов, созданы рабочие места, реабилитирована физическая и социальная инфраструктура. Все это было уничтожено не в ходе боевых действий. Коллаборационистам Кокойты хотелось выжечь саму память о созидательной деятельности в этих местах. Ничем иным, как благими пожеланиями, назвать нынешние инициативы наших властей сложно. Понятно, что найдя новые, более выгодные, чем российский, рынки для сбыта сельскохозяйственной продукции, Грузия готова предоставить их для абхазских и осетинских крестьян, но представить то, что коллаборационисты допустят подобное невозможно. Тоже самое относится и к транспортной инфраструктуре, образования, здравоохранения и прочих отраслей. Пожалуй, единственное, что осуществить хоть и сложно, но возможно, это получение пенсий и социального обеспечения жителями оккупированных регионов.

Стратегия предусматривает максимальное включение международных организаций и стран-доноров. Любые шаги в данном направлении являются шагами по реинтеграции регионов. Чем больше будет предложений со стороны международных организаций, тем сложнее будет Москве оправдывать оккупацию. В любом случае, и после деоккупации введение временного международного управления в регионах будет наиболее желательным сценарием, по крайней мере, более правильным, нежели восстановление суверенитета путем полицейской операции.

И, наконец, еще один важный момент, который к моему удивлению не был отражен в стратегии. Сегодня Грузия, как государство несет ответственность за сохранение абхазского этноса, ибо ареал его проживания находится в пределах суверенитета нашей страны. Данная ответственность ограничена оккупацией Абхазии, однако, после деоккупации перед нашей страной неизбежно встанет вопрос о поиске формы сохранения и обеспечения развития абхазского этноса. На сегодняшний день абхазской элитой «выбран» тупиковый путь сохранения этноса – а именно создание такого квазигосударственного образования, где абхазам определена роль правящей верхушки. В сущности ничего удивительного в этом нет, учитывая исторический период развития абхазского этноса, однако, именно этот путь полностью перекрыл даже иллюзорную возможность становления абхазского национального государства. Впрочем, основные положения теории Моргана никто не опровергал. В силу этого, программа сохранения и развития абхазского этноса, актуальной просто в силу взятых на себя Грузией международных обязательств. Данная постановка вопроса, вовсе не является попыткой демонстрации политкорректности, просто, быть цивилизованным государством единственный путь выживания Грузии в современном мире, иного не дано.