От 7 ноября к 9 апреля

Какой протестный заряд толкает нас к 9 апреля, чего мы ждем от акций, какие могут быть результаты?

Если задать те же самые вопросы применительно к акции 7 ноября, ответ будет более или менее ясным. Причины, по которым в обществе накопился протестный заряд, были столь же комплексными и пестрыми, как и сама бунтовавшая масса.

Стиль управления и темпы реформ саакашвилевских властей создали правительству проблемы на нескольких направлениях: недовольными остались те, кто выпал из крупных или сравнительно мелких коррупционных сделок времен Шеварднадзе, потеряв при этом большие или малые доходы; те, у кого отняли привилегии – и не только социальные, но и овеществленные в конкретном имуществе (например, квартиры); те, чьи потери от этих реформ не компенсировались социальными программами властей; те, у кого отняли собственность – и те, кто искренне верил, что власти попирают национальные “традиции”, проводя реформы по заказу Запада (Сороса), кто не нашел себе места и роли в новой реальности, и т. д.

Среди недовольных были также и те, кто связывал с приходом новой власти демократические надежды и чьи надежды не оправдались, а также и те, кого уж очень раздражал аррогантный, издевательский тон правящей команды. На всё это, конечно, накладывалась социальная проблематика, так как в реформах, начатых властями, отводилось больше места развитию инфраструктуры, чем самим людям.

Всё это копилось по капле на протяжении четырех лет, и появление Окруашвили оказалось лишь хорошим провоцирующим фактором, ускорившим процессы. Ситуацией попытался воспользоваться Бадри Патаркацишвили – как же не попытаться, имея такие серьезные рычаги управления процессами, как телевидение и финансы?

Есть ли какое-нибудь сходство между 7 ноября и акцией, запланированной на 9 апреля? Прежде всего, конечно, бросается в глаза сходство раздающихся угроз, которые сегодня звучат не менее энергично, чем в ноябре 2007 г. Но если 7-му ноября предшествовал целый ряд причин, то основные двигатели апрельского протеста – это августовская война и утверждения оппозиции, что Саакашвили способствовал потере территорий. Что территории потеряны – это факт, но что виноват в этом только Саакашвили и что если б не его “бездарное поведение”, российские войска не стояли б сегодня на грузинской земле – утверждение весьма и весьма спорное. Так что этот аргумент действует далеко не на всех.

Что касается других причин, то сразу после 7 ноября грузинские власти переменили риторику, начисто заблокировав политикам так называемой “группы народного презрения” доступ к СМИ, чтобы их появление больше не раздражало народ. Тбилисской “элите” вернули отнятые привилегии, и даже не на блюдечке, а на большом блюде. Саакашвили постарался задобрить педагогов отменой сертификатов и обещаниями. Существенно выросла сеть социальных программ, и т. д.

А что касается экономического кризиса, который должен был добавить протестного заряда, он до сих пор еще не такой явный, как ожидалось – тем более, на фоне мирового финансового кризиса. Причин тому несколько – в частности, то, что потерянные инвестиции были частично компенсированы выделенной после войны международной помощью, что позволило удерживать курс лари. Кроме того, именно сейчас проявился положительный эффект российского эмбарго, так как произошла диверсификация грузинского экспорта и во время мирового экономического кризиса он не оказался привязан преимущественно к одному рынку. А диверсификация энергетики спасла нас от того кошмара, которого сама Европа не избежала – от российской энергетической блокады.

Но главное – оппозиция 9 апреля весьма отличается от оппозиции 7 ноября. Тогда оппозиционный спектр был единым и имел выраженного лидера в лице Гачечиладзе. К тому же, кандидатура Гачечиладзе несла определенную идейную нагрузку: он был символом свойского, традиционного, хорошего тбилисского парня, то есть всего того, что хотели вернуть те, кого игнорировало “соросовское правительство”: для определенной части бунтовавшей массы – особенно тбилисской – ноябрь был своего рода контрреволюцией.

В отличие от Гачечиладзе, ни один из лидеров оппозиции не несет сегодня такой символической или идеологической нагрузки (если не считать вечного Нателашвили, который всегда играет в свою особую игру). С Нино Бурджанадзе сорвали политическую респектабельность, как дорогую шубу: по сравнению с теми обвинениями, которые успешно работают против нее – это и 7 ноября, и причина, по которой она покинула власть, и, конечно, приобретение за 1 лари имущества стоимостью в несколько миллионов – аргумент, что будь она у власти, войны бы не было, выглядит весьма теоретическим и очень легковесным. Тем более, что аргумент насчет «семьи», всегда работавший против нее, выглядит сейчас особенно убедительным. А позиции Аласания до сих пор не прояснились – его политическая активность на данном этапе так низка, что не позволяет делать никаких прогнозов.

Несмотря на все эти аргументы, 9 апреля народ, конечно же, придет, но сколько и надолго ли – это еще вопрос. Правда, для неустанной акции идейная мотивация сейчас довольно низка, ибо оппозиция абсолютно ничего не сказала о том, как собирается заботиться о лучшем будущем, но есть ведь и другая мотивация, финансовая, и от того, сколько денег будет вложено в запланированные митинги, будет во многом зависеть их продолжительность.

А деньги, как говорит президент, вдруг появились во множестве. О количестве и происхождении этих денег пока ничего неизвестно, но можно с уверенностью предположить, что поступают они не из-за океана.