Готовность ко всем возможным сценариям

Первый заместитель министра обороны Грузии Бату Кутелия беседует с «24 саати» о возможных опасностях, о готовности к ним вооруженных сил, об их дальнейшем развитии и о перспективах интеграции в НАТО.

- Рассмотрение косовского вопроса вступило в новую стадию. Он рассматривался в Совете Безопасности ООН, и уже ясно, что соглашения достигнуто не было и, очевидно, не будет. Как отразится эта ситуация на Грузии в ближайший период и каких опасностей нам можно ожидать?

- Рассмотрение косовского вопроса не вступило в новую стадию, а закончилось, и началась новая фаза – фаза действий. Главное, что не было достигнуто никакого соглашения. Срок, назначенный для переговоров, истек 10 декабря, и теперь косовские власти начнут процесс объявления независимости в соответствии со своими условиями. Когда начнется этот процесс и сколько времени он продлится – это уже дело европейской и американской дипломатии, но ни у кого уже нет сомнений, что это произойдет. В Косово сложилась такая внутриполитическая ситуация, что руководство не может долго тянуть с этим вопросом хотя бы потому, чтоб не потерять популярность.

Соответственно, трудно сказать, когда может быть достигнут баланс между этими двумя подходами. По нашим самым оптимистическим предположениям, это должно произойти в середине февраля. Естественно, Россия этим недовольна, ее позиция известна – она будет пытаться распространить подобные процессы и на другие регионы. Интересное заявление сделал министр иностранных дел России – он сказал, что Россия не будет распространять этот прецедент, но этот процесс будет автоматически происходить в других регионах. Понятно, какими методами собирается Россия сотрудничать с Западом по этому вопросу. Что касается региональной безопасности после объявления независимости – это предмет беспокойства и для НАТО, и для Евросоюза, так как этот факт может привести к большим геополитическим переменам. Соответственно, в НАТО уже приняли решение увеличить военный контингент в Косове до 1600 человек. Задействованы и другие рычаги. Остальное покажет время – в ближайшие две-три недели прояснятся многие нюансы.

- Угроза России признать независимость Абхазии и Южной Осетии остается актуальной. Какова вероятность такого шага со стороны России? Как могут ему противостоять, с одной стороны, Грузия, а с другой – ее партнеры на Западе?

- Россия пытается провести параллель между Косовом и Абхазией, что на данном этапе исключено: это диаметрально различные ситуации. Если говорить об использовании косовских механизмов, то тогда должны быть произведены ввод контингента НАТО и безусловное возвращение всех беженцев в места их прежнего проживания, как это произошло в Косове, и только после этого может быть проведен референдум, который и решит судьбу региона. В таком случае результат будет не тот, которого желает Россия. Россия это хорошо знает и пытается объявить прецедентом не сам процесс, а конечный результат, а это абсолютно другая схема и другой механизм. Но Россия вряд ли будет откровенно выступать против международного сообщества – она попытается придать этим процессам определенную легитимность. То есть инсценирует какую-нибудь провокацию, в результате которой будет клеветать на Грузию, что она якобы имеет агрессивные стремления и не заслуживает того, чтобы составить одно государство с Абхазией, из чего последует, что Абхазия имеет такое же право на независимость, как и Косово. Со стороны России это абсолютно реальный сценарий. Правда, в нашем случае ситуация немного другая. Прежде всего, потому, что Грузия как государство гораздо сильнее, чем Сербия сильнее Косова. Политические процессы уже зашли достаточно далеко – хотя бы с точки зрения евроинтеграционных амбиций Грузии. Так что разыграть такой сценарий России будет, наверное, нелегко.

- В этой связи первые лица нашей страны делают довольно радикальные заявления. Готова ли страна к самому радикальному сценарию и насколько оправданы такие заявления?

- Давайте не будем употреблять слово «радикальный» – ведь речь идет о суверенных правах государства. Естественно, главная задача властей, независимо от популярности какого бы то ни было решения в стране или за ее пределами – быть готовыми к развитию любого сценария. Это главная задача наших властей, и, естественно, составляются планы возможных сценариев с учетом их вероятности и возможных эффектов. Именно для этого был составлен Обзор стратегии обороны, документ, в котором оцениваются опасности и, соответственно, планируются средства и мероприятия для нейтрализации этих опасностей. Это не радикализм, это нормальный процесс обеспечения государственной безопасности, осуществляющийся в любой стране. Что касается заявлений, они делаются потому, что если произойдет аннексия территорий нашей страны без нашего согласия и там будут расположены войска чужого государства, то согласно нормам международного права это будет расценено как агрессия и аннексия территорий чужой страны. Об этом написано в 51-ой главе Хартии ООН, говорящей о праве страны на оборону.

- То есть Грузия готова защищаться всеми способами?

- Конечно, мы готовы и активно готовимся к любому возможному сценарию. Но я еще раз говорю, наш главный приоритет и главная задача – мирное урегулирование этой проблемы. Именно поэтому мы надеемся на международное сообщество – оно не допустит выхода процессов за эти рамки.

- Что касается ситуации в Абхазии, есть информация о стягивании сил, начались ротация и усиление миротворческих сил. Почему это происходит именно теперь? Можно ли сказать, что Россия ввела свои вооруженные силы незаконно?

- Россия уже давно совершает на территории Абхазии очень много незаконных действий. Начнем хотя бы с гудаутской базы, с оказания прямой военной помощи фактическим абхазским властям, нарушающей, помимо общих международных норм и норм добрососедства, постановления самого СНГ. Под прямой военной помощью я подразумеваю передачу вооружений, в том числе тяжелой техники, что является нарушением принципов Соглашения об обычных вооружениях в Европе, из которого Россия только что вышла, а также экспертную помощь и учения, которые Россия проводит для фактических властей. На фоне всего этого внеплановая ротация – только одно очередное нарушение, одно из многих. С военной точки зрения ротация не представляет какой-то катастрофы, но с правовой является серьезным нарушением, могущим повлечь довольно тяжелые политические последствия. Все это не укладывается в обычные рамки и, естественно, сводит к нулю степень легитимации происходящих там миротворческих операций. Сейчас идет работа по поиску более эффективной альтернативной миротворческой операции, хотя бы в таком направлении, которое я упоминал, говоря о косовской модели.

- Теперь о Бухарестском саммите НАТО. Насколько мы сегодня можем надеяться, что Грузия получит на саммите План действий по вступлению в НАТО? Отличается ли сегодняшняя ситуация от ситуации до ноябрьских событий в Тбилиси?

- На этот счет есть разные оценки. По-моему, такого решения от Бухарестского саммита можно ожидать точно так же, как можно было месяц или два назад. Это решение не принимается заранее, процесс его принятия состоит из множества различных элементов. Одним из важнейших элементов будет запланированный на февраль рутинный визит группы оценщиков в рамках Программы индивидуального партнерства. Такой визит был осуществлен и в прошлом году, и результатом его была фиксация успехов Грузии в области реформ – не только в сфере обороны, но и в целом по стране. Переход на следующую ступень интеграции в НАТО осуществляется на основе двух основных компонентов. Первый – так называемый performance, based, то есть основанный, на результатах, и второй – политическое решение, принятое на базе конкретных достижений. Соответственно, так же, как несколько месяцев назад, существуют ожидания в связи с тем, что называется performance. Это реформы в сфере обороны, в секторе безопасности в целом, в экономике, в сфере права. К этому прибавился еще один критерий – выборы. Демократические выборы будут дополнительным плюсом, который, наверное, в значительной степени предопределит дальнейшую судьбу Грузии в евроатлантической интеграции. Конечно, мы ожидаем, что в Бухаресте этот вопрос будет решен, хотя все будет зависеть и от политического решения 26 стран. Большинство этих стран поддерживает Грузию и даже требует, как это было на последнем саммите министров иностранных дел НАТО. Правда, есть и более сдержанные страны, которые заявляют, что до Бухареста еще много времени – мол, подождем, посмотрим, а там и примем решение...

- О каких странах вы говорите?

Эти страны – Германия, Голландия и Франция. У этих стран есть разные причины для такой политики. Но каждая из них однозначно признает, что видит Грузию в НАТО. Просто у них разные мнения о том, когда это должно произойти.

- Наверное, главным фактором для этих стран является противодействие России, которая постоянно делает заявления против расширения НАТО.

- Главный ли это фактор, сказать трудно, но ясно, что один из главных, и это не раз фиксировалось на консультациях. Для них этот фактор важен из-за каких-то внутриполитических соображений. Я не могу вдаваться в подробности, но мы обмениваемся своими соображениями с этими странами. Российский фактор имеет и другую сторону – все члены НАТО говорят, что Россия не должна иметь права прямого или косвенного вето в вопросе об интеграции в НАТО любой другой страны. Это их принципиальная позиция, соответственно, идет процесс политического разделения этих двух вопросов, а Россия активно пытается этому противодействовать.

- После цителубанского инцидента стал актуальным вопрос о присоединении к базе данных системы ПВО НАТО. Тогда было сказано, что это скоро произойдет. Каково положение сегодня?

- Этот процесс мы с НАТО начали несколько лет назад. Это был довольно рутинный, технически сложный процесс. В начале года, когда прибыла миссия оценщиков, в ее заключении было записано, что технически Грузия удовлетворяет всем параметрам. Были закуплены новые установки, проведена модернизация наличествующих. Следующим шагом было проведение турецкой стороной необходимых работ для физического соединения систем. После этого остались правовые, бюрократические процедуры – согласование и утверждение меморандума в НАТО. Цителубанский инцидент в какой-то степени ускорил этот процесс, так как на повестку дня встала необходимость: данные объективного контроля воздушного пространства должны быть известны 26-ти членам НАТО. Соответственно, мы обратились к коллегам из НАТО с просьбой ускорить этот процесс, что избавило бы нас от возможных инцидентов в будущем и стало бы определенным сдерживающим фактором для России. Сегодня системы уже отлажены, идет обмен данными. Оставшиеся бюрократические процедуры будут завершены до рождественских каникул. В странах НАТО уже физически видят наши данные, но юридически еще не могут ими пользоваться, так как это не утверждено документально.

- В последнее время было принято довольно много решений об усилении социальной политики, что отразилось и на госбюджете. Как вы думаете, может ли это в дальнейшем отразиться на развитии вооруженных сил, которые до сих пор были одним из главных приоритетов государства?

- Вооруженные силы не только были, но и остаются приоритетом – именно в силу существующей сегодня ситуации, для развития средств, необходимых для нейтрализации этих опасностей и вызовов. То, что до 22% процентов бюджета страны, около полутора миллиардов лари, тратится на оборону, в то время, как социальная сфера довольно-таки неразвита и в стране существует множество проблем – это, конечно, неприятный факт... Нам надо было создавать инфраструктуру, строить военные базы, закупать первичное оборудование и, конечно, заниматься социальным обеспечением наших военнослужащих. То есть в бюджете министерства обороны есть и определенный социальный пакет – это социальное обеспечение 32 тысяч военнослужащих и их семей. Но в случае, если нам удастся нейтрализовать существующие опасности, мы будем рады, если эти суммы будут направлены на социальное обеспечение других граждан. Это как раз будет способствовать интеграции Грузии в НАТО.

- Несколько месяцев назад президент выступил с инициативой о полном переводе вооруженных сил на вооружение западного типа...

- Это не просто инициатива – это часть плана, утвержденного президентом и отраженного в Обзоре стратегии обороны. Это не просто наше желание – это один из факторов интеграции в НАТО.

- Однако страны Восточной Европы не поспешили перейти на западное вооружение...

- У них тоже идет этот процесс. У нас перед ними то преимущество, что мы начинали военное строительство практически с нуля – в такой ситуации легче внедрять, интегрировать новые системы и строить такую армию, которая соответствует целям Грузии.

- В течение какого времени можно будет полностью перевести всю армию на контрактную систему?

- По утвержденному плану, до конца 2008 года армия должна быть полностью контрактной. Можно сказать, что армия уже сейчас полностью перешла на комплектование по профессиональному принципу.

(Сокращенный перевод)