Затяжной конфликт на этапе "нормализации"

За последние две недели вопрос о перспективах улучшения российско-грузинских отношений стал одной из ведущих тем в СМИ не только в Грузии.

Во-первых, само словосочетание «нормализация» отношений прозвучало из уст президента РФ Владимира Путина. Именно он, напутствуя посла, высказал этот тезис. В ходе своей пресс-конференции 1 февраля 2007 г. российский президент уделил Кавказу не слишком много внимания. Однако проблема российско-грузинских отношений попала в фокус его внимания. Другой вопрос, что интерпретация Владимира Путина не дала представления о том, что российская дипломатия считает «нормализацией». Президент лишь поиронизировал над грузинскими СМИ: «Когда мы в грузинской прессе видим барабанный бой по этому поводу — что посол вернулся, мы победили, — ну, хорошо, пускай будет такое чувство. Мы очень спокойно к этому относимся». Что ж, оптимизму и уверенности президента можно только позавидовать. Однако без содержательного анализа российской политики в Грузии не обойтись, поскольку при отсутствии такового у представителей отечественного истеблишмента, появляются другие интерпретаторы. И нельзя сказать, чтобы их интерпретация всегда была объективной по отношению к России. К сожалению, до сих пор российская власть действует по принципу, что многозначительное молчание намного лучше жесткого и трезвого анализа собственных ошибок. А поэтому в то время, когда мы молчим, многозначительно пригорюниваясь, те самые грузинские СМИ устраивают «барабанный бой», который и формирует массовые представления о российской политике и в Грузии, и в других государствах Закавказья, и в СНГ в целом. Под впечатлением такого «барабанного боя» впечатлительные (приношу извинения за тавтологию) колумнисты типа Ричарда Холбрука или Зейно Баран пишут статьи об имперской политике Кремля против «свободолюбивой Грузии». Таким образом, на нашу иронию нам отвечают довольно скоординированным «барабанным боем». Мы же вместо того, чтобы оценить собственные возможности и провалы, найти и обозначить публично наши цели, используем «шуточную аналитику», надеясь переиграть Саакашвили на поле сарказма и иронии.

Итак, у нас на дворе «нормализация». Но насколько в такую концепцию укладываются расхождения между Россией и Грузией по абхазскому вопросу (обозначены снова в ходе заседания Совбеза ООН от 24 января 2007 г.)? Почему Тбилиси фактически срывает заседания СКК? Первое такое заседание в новом году было практически сорвано грузинской стороной 24–25 января. А «урановый скандал»? По информации некоторых американских и европейских СМИ западных СМИ, еще прошлым летом грузинские спецслужбы якобы при поддержке коллег из США провели совместную операцию. У гражданина России Олега Хильцагова в нагрудном кармане обнаружили полиэтиленовый пакет со 100 граммами урана, обогащенного более чем на 90%. Олег Хильцагов был осужден на восемь лет, а задержанные вместе с ним трое граждан Грузии получили от четырех до шести лет тюрьмы. Но серьезный PR вокруг «уранового дела» в Грузии поднялся именно во время «потепления отношений». Таким образом «урановая информация» ждала своего «открытия» в нужный момент. Многие грузинские политики заговорили о связях «урановой утечкой» с Сухумским физтехом.

И если казус с задержанием российских военных вызвал недовольство самого президента Владимира Путина, заявившего почему-то о победе в Грузии «бериевской политики» (хотя каким боком покойный Лаврентий Павлович связан с Саакашвили?), то «урановый след» не вызвал столь жестких реакций. Более того, в российском посольстве в Тбилиси заявили газете «Газета»: «Комментировать ничего не нужно». Снова — игра в молчанку вместо жесткого оппонирования и доказательства своей непричастности. В день 25 января 2007 года, отмечая трехлетнюю годовщину со дня своей победы на президентских выборах, Михаил Саакашвили заявил: «Настало время, чтобы идти вперед твердыми шагами для достижения окончательной целостности страны». Впрочем, ничего нового грузинский лидер ни для кого не открыл. Он лишь снова обозначил публично свою последовательность в отстаивании своей жесткой линии по отношению к избранной им стратегии. В этом смысле «Мишико» может вызывать уважение, поскольку за все три года своей легислатуры не позволял себе отступлений от «генеральной линии».

А дальше началась новая дестабилизация в Южной Осетии, обмен не только жесткими заявлениями, но и не менее жесткими действиями. Тбилиси снова продемонстрировал свою готовность и дальше прощупывать позиции Цхинвали силовыми способами.

И, наконец, 5 января 2007 года представители транспортных ведомств России и Грузии стремились достичь договоренности о возобновлении воздушного сообщения между двумя странами. Достижение такого соглашения откладывается до конца февраля. Естественно, стороны не подписали никаких протоколов.

В результате, за две недели потепления в активе — возвращение российского посла в Тбилиси. И на этом «оптимистический» список можно заканчивать. Ни по проблемам конфликтного урегулирования, ни по транспортной проблеме не найдено понимания. Более того, можно констатировать, что такое понимание не может быть найдено при отсутствии четкого видения перспектив российской политики в Грузии (в Закавказье в целом, также и на всем постсоветском пространстве). Очевидно также, что одними снисходительно-ироничными репликами эту проблему не решишь.

Что необходимо признать Москве уже сегодня? Признать, не оглядываясь на западного или восточного дядю (по принципу, ах, Боже мой, что станет говорить…). Кремлю необходимо адекватно оценить политические ресурсы Михаила Саакашвили и грузинского политического класса. Сегодня намеки (в вальяжной манере) на его проамериканские взгляды и тотальную зависимость от США следует признать не выдерживающими критики. Именно, когда Россия начала жесткие действия против Грузии в сентябре 2006 года официальные представители США и ЕС взяли паузу. В Совбезе ООН американцы даже были готовы к компромиссу с Россией по Абхазии. Таким образом пенять все время на США, отрицая собственную целеустремленность и последовательность Саакашвили, было бы непозволительной роскошью (и самообманом, прежде всего). Грузинский лидер выжал все возможное из политики российских санкций, обеспечив себе дополнительную легитимность. Сделал он это во многом с опорой на собственные, а не на американские силы.

Второй ошибкой Кремля была переоценка внутреннего единства в Грузии. У Саакашвили внутри Грузии есть свои противники. В данном случае мы не берем в расчет «партию Гиоргадзе». Например, партия «Новые правые» пишет о министрах команды Саакашвили не иначе, как U.S.Minister of Georgia. Достаточно почитать материалы рассылок партии, чтобы понять, что даже ФЭПу далеко до такой степени критики по отношению к внутриполитической линии Саакашвили. Заметим также, что эта критика выполнена в добротном западном ключе (весь набор обвинений от нарушений прав и свобод граждан, до подавления прессы), переведена на русский и английский языки. Как говорится, читай и сочувствуй грузинской демократии, подавляемой «тираном Саакашвили»! С традиционалистско-популистских позиций Саакашвили критикует Шалва Нателашвили и его «Лейбористская партия».

Прошлогодние выборы в местные органы власти в Грузии вызвали серьезные нарекания практически у всех политических сил страны. И в этой ситуации жесткие и не вполне адекватные действия Москвы (по выдворению с рынков дяди Дато и дяди Шалвы) сплотили различные политические силы вокруг Саакашвили, сделали его лидером нации. К сожалению, Москва не смогла разграничить межгосударственный и межэтнический споры, превратив политически оправданные меры в антигрузинскую кампанию против людей, как правило, негативно настроенных по отношению к нынешнему официальному Тбилиси.

В-третьих, в Москве до сих пор не могут осознать тот факт, что ни один президент Грузии сегодня (даже Гиоргадзе) не готов отказаться от претензий на Абхазию и Южную Осетию. Последний тезис можно доказать, если обратиться к программе партии, возглавляемой опальным Гиоргадзе. И в этой конституции и Абхазия, и Южная Осетия с самым «высоким уровнем» автономии находятся в составе Грузии. Следовательно, ожидать «нормализации» отношений с Грузией по поводу Абхазии и Южной Осетии не представляется возможным. Тбилиси не откажется от своих амбиций по поводу «мятежных республик», какие бы блокады Москва не использовала.

В свою очередь отказ Москвы от политического покровительства Абхазии и Южной Осетии чреват масштабной дестабилизацией на Северном Кавказе, о чем нам много раз мне уже приходилось писать. Северная Осетия и 4 адыгоязычных региона России не позволят любому российскому президенту сделать прогрузинский выбор. Вообще стопроцентная «нормализация» российско-грузинских отношений возможна только в рамках российского имперского проекта, когда Кавказ по обе стороны хребта контролируется одним центром (Москвой или Санкт-Петербургом). Именно в этом случае Грузия становится внутренним агентом влияния имперского центра (как это было в XIX– начале XX вв.), опорой имперской власти.

В случае же реализации националистического проекта нормализация без кавычек затруднительна. Если границы России соответствуют границам РФ, нормализация российско-грузинских отношений проблематична в силу объективных причин. Грузия не сможет отказаться от собственной «воображаемой географии», а Россия не сможет игнорировать интересы внутренней безопасности Северного Кавказа. Два национализма (российский и грузинский) не смогут достичь компромисса относительно территориальной целостности Грузии.

Но сегодня имперский проект на Кавказе не может быть реализован.

Во-первых, потому, что для него просто нет ни идей, ни людей. На энергетике и выгодной конъюнктуре цен на нефть империи не строятся. Для них нужны ценности, которых в российском политическом классе пока не обнаружено. Не строить же политический проект на банальном цинизме?

Во-вторых, время империй и имперских «технологий» (то есть государств, задача которых не интеграция, а всего лишь военно-политический контроль) уходит. Интеграция же всего Закавказья Россией была бы чрезвычайно тяжелой задачей и просто непосильной ношей (пока полностью не интегрированы российский Кавказ, Поволжье, Тува). Имперское «освоение» Чечни уже привело к тому, что на ее территории фактически создан «Рамзанлэнд», неподконтрольный центральной власти. Следовательно, нужно определение того коридора возможностей, который сделает нормализацию без кавычек реальной. И эта нормализация могла бы учесть и национальные интересы России, и национальные интересы Грузии в той мере, в какой они не противоречат нам.

В течение двухсот лет Грузия входила в состав Российского государства, в его имперском и советском облачении. Грузинский политический класс был инкорпорирован в российскую элиту (от Багратиони до Шеварднадзе), а грузинская культура была легко и с симпатией принята и усвоена российским населением. На другой чаше весов — груз взаимных претензий и противоречий перестроечного и постсоветского периода, неразрешенные конфликты в Южной Осетии и в Абхазии. Сегодня, похоже, весь набор взаимных обвинений и претензий уже исчерпан. Россия и Грузия во что бы то ни стало должны иметь добрососедские отношения. Это — не абстрактный призыв, а дань геополитической прагматике. Грузия нужна России. Через Грузию лежит путь к стратегическому союзнику России на Кавказе — Армении. Враждебная Грузия закрывает или, как минимум, затрудняет доступ к Армении, где находится крупнейшая военная база России в Закавказье.

Грузия — это и путь к Азербайджану, по выражению Збигнева Бжезинского, играющему роль геополитической "пробки" к среднеазиатскому «горлышку», т.е. геополитическое значение Грузии имеет еще и центрально-азиатское измерение. Грузия выполняет функцию стратегического посредника между черноморским и каспийским регионами, она по-прежнему контролирует такие важные порты, как Батуми и Поти. Однако фокус в том, что и Россия нужна Грузии. Причем нужна, как сильное и стабильное государство, способное эффективно контролировать свои южные границы. Сегодня в Тбилиси многие и политики, и эксперты с ужасом вспоминают времена «свободной Ичкерии», а в личных встречах многие официальные лица называют «самоопределение Северного Кавказа» кошмаром для Грузии. Например, дальнейшая дестабилизация российского Дагестана для Грузии не ограничится «форматом Панкиси», где дело свелось к проникновению вооруженных боевиков. В случае масштабного кризиса в Дагестане территория Грузии станет объектом миссионерской деятельности салафитов (ваххабитов), что чревато ростом межконфессиональных противоречий в стране, хронически страдающей от межэтнической конфликтности.

Таким образом, у Тбилиси и Москвы есть определенная заинтересованность друг в друге. Значит, Москва (учитывая современные реалии) могла бы наладить выгодное для себя взаимодействие с Грузией. Пугаться самой перспективы такого взаимодействия не стоит. США, стратегически сотрудничая с Азербайджаном (эта страна вторая после Турции была названа «исламским союзником Америки»), оказывает поддержку и Армении (эта страна-вторая после Израиля получатель американской материальной помощи). И даже Карабаху в этом смысле повезло. НКР получает от Штатов 15–20 млн. долл. США ежегодно. С одной стороны, Баку-Джейхан, а с другой 40 конгрессменов США поздравили армянское де-факто государство НКР с 15-летием независимости (достигнутой в ходе войны с Азербайджаном). России ничего не мешает, поддерживая политически Абхазию и Южную Осетию, наладить взаимодействие с Грузией на ингушском, чеченском и дагестанском участках границы. Те же Штаты не спешат помогать Грузии в модернизации ее пограничной стражи. Это при определенных обстоятельствах могли бы сделать мы. Хорошо защищенная граница, а также кооперация против разного рода диверсионно-террористических групп была бы реальным делом, нормализующим двусторонние отношения.

Еще два — три года назад грузинские лидеры выражали готовность к созданию на месте выводимых российских военных баз совместных антитеррористических центров. Сегодня об этом речи нет. А ведь поймай мы эту возможность, Россия могла бы сохранить (хотя бы и в меньшем объеме) свое военно-политическое присутствие в Грузии. Самое интересное в том, что тогда эта идея никак не увязывалась с «абхазским» и «осетинским» вопросами. Никто не мешает России (как это делает Казахстан) экономически осваивать Грузию. По словам министра иностранных дел Грузии Гелы Бежуашвили, только в начале 2006 года казахстанские инвестиции в экономику Грузии составили порядка 300 млн. долл. США (а планируемая планка к концу 2006 года — около 1 млрд. американских долларов). Насколько эта планка была достигнута, мы в скором времени узнаем. Но ведь «на этом месте могли бы быть мы»! Российское экономическое проникновение в Грузию могло бы существенно скорректировать позиции Тбилиси пот отношению к России. Сегодня время работает на нас. С каждым годом надежды на обретение Абхазии и Южной Осетии будут объективно уменьшаться, а значит, Москва имеет возможность проводить более сложную диверсифицированную политику, получая выгоды от сотрудничества с Грузией в определенных сферах, и не отказываясь при этом от поддержки Абхазии и ЮО.

Однако всякое «усложнение» политики потребует серьезного экспертного сопровождения. Увы, но Кремль, увлеченный поиском эффективных пиарщиков, и лояльных журналистов, не готов к диалогу с неангажированными специалистами, людьми не из «кремлевского пула». Отсюда и доминирование «ироничной» дипломатии, и подмена внешней политики набором пиаровских проектов.