Война или мир – как вернуть Абхазию?

Недавно принятое парламентом Грузии постановление о возможном выводе российских миротворцев с территории Грузии, вновь возрождает угасающую надежду на возвращение Абхазии. Проводимая до этого политика по отношению к Абхазии, создавала впечатление, что Грузинское государство не имело осмысленного сценария по его возвращению. Во всяком случае, наше правительство не задавало тон развитию событий и, несмотря на отдельные попытки, в конечном счете, упорно оставалось в позе пассивного ожидающего. Изменилось или нет отношение государства к проблеме, покажет ближайшее будущее. Вместе с тем гражданская общественная позиция, которую условно можно назвать «гражданским пацифизмом», находит все большее число сторонников,.
Исходя из этой позиции, проблема Абхазии должна решиться только мирным путем - ведь дипломаты Запада только это и советуют.
Проблему Абхазии пацифисты рассматривают, как внут¬ригосударственную. В случае осмысления этой проблемы в качестве внутригосударственного конфликта, возвращение Абхазии военным путем изначально исключено, так как борются государства, а не люди (люди только воюют). Грузины и абхазы воевали меж собой, но в одном государстве. А государство с самим собой не может воевать.
Абхазы - наше население, и с ними надо найти общий язык. Им надо предложить что-то «соблазнительное», чтобы и для них тоже стала привлекательной жизнь в единой Грузии. «Блокаду» нужно снять. Наоборот, надо сближаться, усилиями обеих сторон. (Здесь не подразумевается успешный опыт криминального и контрабандистского бизнеса). Надо перманентно вести переговоры с сепаратистами, нужно их убедить в превосходстве жизни с нами. По мнению некоторых ультрапацифистов, мы должны извиниться перед сепаратистами, признать нашу вину, прекратить возникший спор в связи с фальсификацией истории; должны создать абхазам гарантированные условия безопасности и т.д. Короче говоря, главное –восстановить доверие между грузинами и абхазами, главное – считают пацифисты - желания абхазов Мы должны им уступать во всем в рамках единого государства. Без нашего расположения и доброй воли по отношению к абхазам проблема не решится.
С этой точки зрения в глубине души они, наверное, знают, что главным для абхазов является то, чтобы не быть с грузинами в рамках единого государства, и для достижения этой цели готовы уступить все, кроме уже достигнутой фактической независимости (независимости от Грузии). И все же, пацифисты надеются, что смогут уговорить абхазов частыми переговорами. Считают себя обязанными уговорить их...
Ясно, что такое стремление утопично. Россия в Абхазии твердо управляет социальными, политическими, экономическими и прочими процессами. И в возможность переманить Абхазию путем запугивания Россией и соблазном Грузией – может поверить только неисправимый мечтатель. За эту мысль может ухватиться лишь отчаявшийся в победе, находящийся в состоянии нервного расстройства человек; части общества, сконфуженной от поражения, желаемое видится реальным и оно успокаивает себя мечтами. Заветное соглашение не является предпосылкой урегулирования конфликта, а, скорее, желанной задачей после восстановления юрисдикции. Но, допустим, это не совсем так. Скажем, предварительное согласие между грузинами и абхазами реально достижимо, достаточно ли это для решения проблемы?
По мнению пацифистов, согласие - во всех случаях хорошо, и если этого недостаточно, проблема тем более не решится.
Да, но почему абхазы должны повернуться лицом к грузинам - ведь этот народ свою национальную идентичность завоевал путем борьбы и противостояния с грузинами - из-за хныканья грузин или уговорами международного сообщества?! Или, быть может, лишь потому, что мировое сообщество до сих пор не признает их независимости? В будущем, возможно, и признает, а если нет, то может они предпочитают интегрироваться с Россией, чем быть объединенными с Грузией?!
Гражданская пацифистская теория под предпосылками воссоединения с Абхазией подразумевает формирование гражданского общества (как, собственно, в Грузии, так и в Абхазии), потому что такая трансформация общества приносит те желанное экономическое благосостояние, о котором так мечтают грузинское и абхазское общества. Такая перспектива привела бы в действие рычаги воздействия народа на политэлиту . Подразумевается, что народ хороший, желает сосуществование и мир, а политэлиты- плохие, они разожгли войну и вовлекли в нее народ. Такой строй мыслей приводит к непроходимым лабиринтам и сбивает с пути политической реальности... Кроме того, по этой идее абхазы должны поставить экономическое благосостояние выше государственности. Гражданские пацифисты говорят об этом не совсем открыто и стараются предложить теорию в красивой упаковке: конфликт возник на почве национализма, а созревание предпосылок для его разрешения возможно лишь в условиях строительства гражданского общества. Хорошо, но Россия (которая на самом деле оспаривает право на Абхазию) не сможет построить гражданское общество, если только добровольно не уступит «де-факто» аннексированную территорию?! Говоря попроще, задобрить абхазов как будто у России меньше экономических и политических ресурсов , чем у нас? И ,что главное, разве для абхазов экономическое благосостояние играет такую решающую роль?! Разве грузины не предпочли независимость и приносящие бедность политические кризисы беспечной жизни в империи? Да, у нас есть национальное достоинство! Но у абхазов?! Видимо, пацифисты их считают неполноценной нацией. Правда, об этом не совсем ясно говорят (боятся обидеть абхазов), но то, что абхазы видят эти подтексты за болтовней гражданских «миротворческих «голубей», это точно. Но дело в том, что гражданские пацифисты непримиримость абхазов приписывают их неуступчивому характеру и не теряют надежды на то, что «благоразумие» в них тоже победит: достаточно вспомнить, что гражданские пацифисты убедительно доказывали и необходимость переговоров с Ардзинба. Известный поцелуй Шеварднадзе с Ардзинба в Крцаниси на фоне ехидной улыбки Примакова – можем считать невербальной манифестацией этой позиции и впечатляющим символом теории гражданских пацифистов. Где Шеварднадзе и где гражданские «голуби»?- удивится кое-кто, но напрасно: в трагедии Абхазии Шеварднадзе, все равно – вольно или невольно, разделил с русскими груз не только режиссера-постановщика, но и драматурга послевоенного «урегулирования». Весь послевоенный период «урегулирования» абхазской проблемы находится в той рамке московского сценария, который Шеварднадзе, возможно, после некоторого раздумья, все-же разделил. И как странно не может показаться, гражданская версия урегулирования конфликта, вновь идет в ногу с этим проектом.
Грузия встала на колени, - в свое время оповестил глава страны и, укрывшись за непонятность этой метафоры, уклонился от политической и правовой оценки абхазской трагедии, но правда все-же просочила в его высказывании: Грузия могла встать на колени только перед другим государством, где видано, чтобы становились на колени перед самим собой?! Получается, что конфликт не внутренний, а русско-грузинский, но Шеварднадзе опроверг сказанное путем ввода на территорию Грузии русских миротворцев. Эта была невидимая капитуляция в замаскированной форме, и он об этом прекрасно знал. Сейчас не имеет значения, что могло заставить его так поступить; такой «сделкой» с Россией наше политруководство признало, что проблема внутригосударственная, а не русско-грузинская, - если бы Россия была участницей конфликта, то, как бы встала поперек Ингури?! – было ли это с целью удержания власти или по другой причине, Шеварднадзе был вынужден так поступить, но а почему так единодушно поддались такой интерпретации интеллектуалы гражданских организаций, - это похоже на непонятное, смутное выражение сфинкса.
Если не всем, то уж некоторым хорошо известно, что главным протагонистом здесь является Россия и предварительным примирением, фактически, переманиванием абхазов, подсознательно мечтают вырвать у России направленный против нас важный документ.

Как это реально сделать?

Гражданские пацифисты надеяться, что абхазы не имеют никаких шансов на формирование независимого государства. Не исключено, что они горько ошиблись, а если даже не ошиблись, и абхазы не смогли достичь большего, чем существования в режиме «де-факто» от Грузии, такое состояние не является тем фактором, который заставит абхазов вернуться в состав, пусть даже цветущей и демократической, Грузии.
Абхазы не пойдут на добровольные уступки и в случае экономического расцвета, в том числе перспектив политического урегулирования на жизнь в едином государстве именно с грузинами. Если предположить, что они могут независимо от политической воли России принять решение и восстать против этой воли, - тем более, вообще не пойдут на это!!! Обещанное благосостояние не соблазнит абхазов. Что же тогда может вынудить их вернуться в единое Грузинское государство, особенно после перенесенной войны? Что подразумевается в этом случае под вынуждением? А, может быть, из уважения к мировому сообществу? Если даже убедить всю абхазскую общественность, что тысячу лет их никто не признает независимым государством, даже тогда они предпочтут оставаться «де-факто» государством. Независимость (даже и неполная)- важнейшая ценность и она не разменивается. Ее не уступают добровольно!!! Абхазская общественность верит в то, что, несмотря на истинные намерения России, и даже, быть может, использовав эти самые намерения, они смогут достичь реальной независимости. А за это время продолжительная «де-факто» независимость и то, что новое поколение занимает место изгнанного населения, подтачивает моральную основу потребности реинтеграции Абхазии с Грузией.
Гражданские интеллектуалы чувствуют, что кроме ума не имеют никаких ресурсов и хотят только этим решить проблему. Поэтому они предлагают разные икликантные комбинации: по их мнению, собака зарыта в дебрях конфликтологии; решение проблемы Абхазии, по их мнению, возможно и путем согласия абхазов, но только нужно найти правильное решение. Что, еще раз отмечу, тщетная попытка. Проблемы Абхазии и Цхинвали имеют не интеллектуальное, а политическое решение, что обязательно подразумевает наличие воли; решение этой проблемы возможно разными путями, но во всех случаях нужно наличие сил - политических, военных, финансовых, и, самое главное – моральных. С полной ответственностью могу сказать, что прежняя власть не проявляла такой воли. Перед политической волей России ее попытки имели характер полной покорности.
Гражданские пацифисты всплыли на этой волне капитулянтской психологии политэлиты. Исчерпать конфликт возможно даже перманентным проявлением воли к уступкам, но это не будет победой Грузии.
Является ли проблема грузино-абхазской? Является ли взгляд гражданских пацифистов единственным и правильным? Ошибается или нет тот, кто думает, что проблема Абхазии прежде всего международная, в частности, проблема русско-грузинских отношений? Давайте, не признаем абсолютно обоюдоисключающую истину, сочтем, что они совместимы и попытаемся продемонстрировать это. Не будем злорадствовать и не назовем видение пацифистов «воркованьем голубей-НПО-шников», оставим им право на существование и рассмотрим отличные от них взгляды. Которые условно назовем «политическим реализмом».
С точки зрения реалистов конфликт в Абхазии можно назвать как внутренним, так и внешним, но он, прежде всего, все-таки русско-грузинский, в который вовлечены другие негрузинские этносы нашей страны. Для международных конфликтов это обыкновенное явление, когда извне возникшая «перепалка» втягивает внутрисоциальные или этнические группы. Межгосударственные конфликты часто рождают внутренние дополнительные конфликты. Достаточно привести ример России. Вступление России в Первую мировую войну вызвало в этой стране две революции (Февральскую и Октябрьскую). Если изменить последовательность событий и источником конфликта считать внутригосударственное противостояние, получим такой же результат: внутригосударственный конфликт довольно часто провоцирует вмешательства извне, что придает проблеме содержание международного конфликта. Примеров много: Афганистан, Корея, Вьетнам..., а международный конфликт, хотим мы этого или нет, - война. Понятно, что конфликт в Абхазии со стороны России не был полномасштабной войной против нас. Но в таком случае «конфликт» - так как он является межгосударственным, меньшего масштаба, но все же война.
Каждое государство имеет право на войну. Даже тогда, если государство по всеобщей оценке ведет несправедливую войну, все-же является полноценным субъектом международного права... и действует легально. Правда, агрессия осуждена. Но это - моральная сторона вопроса. Мораль имеет свои политические итоги и большое значение присваивается моральной стороне вопроса, но она в таком случае все-же не имеет решающий фактор.
Большим государствам легко удается снять моральное клеймо «агрессора». Для этого они стараются не фиксировать пересечение границы регулярными воинскими соединениями, они с большим успехом используют всяческую форму «косвенной» агрессии, такие как: пропаганда, диверсия, террор, полномасштабная контрабанда, отправка наемников и другие виды подрывной деятельности, цель которых - провоцировать внутренние конфликты. Это те средства, которые с успехом могут сменить прямую агрессию так, чтобы её ни международные организации, ни международное право даже формально не могли осудить (даже осуждая, это будет только опять-таки моральная оценка и ничто другое).
Если примем во внимание то неравноправие, которая существовала между пока еще несостоящимся Грузинским государством и Российской Федерацией к моменту разжигания абхазского конфликта, станет ясно, что косвенная агрессия России своими фактическими результатами не могла быть менее эффективной, чем прямая. В действиях России были и признаки прямой агрессии, но, если даже не так, даже только при косвенной агрессии трудно представить как смогла бы Грузия достичь успехов. Война – это политика, продолжение политики с использованием крайних мер, а рулевые грузинской политики того периода подозреваются, чтоб не сказать большее, в проведении коллаборантной политики в отношении России. Число субъектов, участвующих в русско-грузинском конфликте, никогда не ограничивалось двумя сторонами. В этот конфликт, кроме русских, включились внутриэтносные меньшинства: абхазы, осетины, армяне. В данном конфликте участвовала такая влиятельная политическая сила, какой была грузинская советская номенклатура. В то же время главным весьма влиятельным участником данного конфликта была «невидимая империя» организованной преступности. Государство было крайне криминализировано и на высших постах находились авторитеты криминального мира и агенты: Иоселиани, Хачишвили, Китовани и др. Криминальная империя по своей сути антигосударственна и российские спецслужбы пользовались этим.
Российское государство является главным игроком в абхазской трагедии и не потому только, что северокавказцы и казаки, принимающие активное участие в конфликте, являются гражданами России. Это только одна из деталей. Дело в том, что Россия ведет необъявленную войну против Грузии.
Россия в отношении Грузии применила фактическую агрессию, которая формально не подтвердилась и, в первую очередь, это - «заслуга» политруководства Грузии. Но формальность - не главное при оценке фактической обстановки. На самом деле территория аннексирована Россией. Задачей грузинской дипломатии является адекватное формальное признание реальной обстановки на международной арене, ради достижения которой мало что делается. До сих пор международное содружество почти ничего не имело против российской «миротворческой миссии». Изменение обстановки являлось обострением, на которое не шло находящееся в перманентно-кризисном состоянии грузинское общество и правительство. «Обострение» значило бы перевести конфликт из фазы угасания в фазу огня. Но на такой шаг общество не может себе позволить без решительной поддержки (покровительства или, скажем, альянс с НАТО). А для Запада не желательно обострение обстановки, так как это добавит им дополнительную головную боль. Наряду с борьбой с международным терроризмом ему еще не хватало противостоять российской (возможно, даже, открытой) агрессии. А без поддержки Запада Грузия проиграет войну не только России, но и даже «Гагаузии».
Помощь – действенная и решающая – как видно, все-таки будет , но с тем условием, что не будет прямой и нескрытой агрессии в адрес России. Такое возможно, и это является главнейшим ресурсом «мирного» решения. Так же, как Россия предпочла не обращаться к нескрытой агрессии и изыскала для этого средство с помощью внутренних элементов нашей страны, и наши союзники могут поставить грузино-российские отношения в рамки «мирного» сценария или как-то сдержать Россию. И это существенно. В таких условиях предстоит большая работа, в том числе и по линии гражданского пацифизма.
О том, какими должны быть возможные сценарии решения проблемы, здесь и сейчас говорить не будем. Добавим только, что нежелательно начинать решительные действия до того, как до конца не исчерпан вопрос нашей интеграции (несмотря на территориальные проблемы) с НАТО. Однако, следует попробовать любые сценарии. Несмотря на непривлекательность метода проб и ошибок, он, в случае проявления соответствующей осторожности, все-таки должен быть применен. Бездействие грозит обернуться реальной перспективой окончательной потери.