Саломе Зурабишвили: Грузия переживает закат коммунизма

Корреспондент газеты Le Figaro взяла интервью у Саломе Зурабишвили, недавно отправленной в отставку с поста министра иностранных дел Грузиию.

- Почему вы были так грубо отправлены в отставку?

- Именно грубо! Я поняла, что мешала кому-то намного больше, чем я это себе представляла. Я думала, что причиной моих трений с парламентом было назначение послов, но я заметила, что за этим скрывалось и многое другое: паспорта, дипломатические чемоданы – короче говоря, целый бизнес дипломатов, занимавших эти посты. Позже на поверхность всплыли крупные аферы с недвижимостью, в которых участвовали послы в Москве и Киеве. Эти коррупционные структуры – в общем-то, лишь часть айсберга. Если посмотреть глубже, то моя отставка, конечно, связана с вопросами менталитета. Я раздражаю, я не говорю на "канцелярите". Для части политического класса я являюсь чужеродным телом, хотя это вовсе не так для грузинского общества, которое политически намного более зрело и которое меня приняло. Я – инородное тело для той части политического корпуса, которая цепляется за советские механизмы функционирования времен Шеварднадзе, но которая готова работать и при Саакашвили при условии, что ей позволят обделывать свои делишки и иметь свои структуры. Для меня это "злые духи" или "черти" из грузинских сказок. Кризис, спровоцированный моей отставкой, на мой взгляд, является последним всплеском активности этих людей, их последней попыткой удержаться на своих местах в условиях нарастания демократии. Но совершенно ясно, что никакие выборы уже не вернут им власть.

- Председатель парламента Нино Бурджанадже, которая руководила атакой на вас – принадлежит ли она к этому арьергарду?

- Нино Бурджанадзе восстановила свою девственность во время революции 2003 года, но в то же время она – и все в Грузии говорят об этом – воплощает в себе прежнюю систему. Все, кто пережил времена, когда нечего было есть, помнят, что отец Бурджанадзе тогда сколачивал себе состояние, и если у него есть миллионы, значит, он пользовался этим кризисом. Известно, что он связан с Москвой, что оттуда он импортировал пшеницу. Сегодня, когда эти люди ведут свой последний бой, эти связи всплывают на поверхность. В какой-то мере я невольная жертва их борьбы за выживание. Они устроили со мной что-то вроде "показательного" сталинского процесса – с публично зачитывавшимися письмами послов и т.п., – чтобы доказать мою некомпетентность. К счастью, времена изменились, и перестрелки не было, а телевидение свободно комментирует происходящее!

- Президент Саакашвили, который вам покровительствовал, бросил вас?

- Он молчит. Я поражена. У меня была с ним откровенная беседа – как раз перед объявлением о моей отставке. Я объяснила ему, что атака против меня фактически направлена против него, что хочет он того или нет, но это по его желанию меня "импортировали" из Франции. Я объяснила ему, что если он уступит, он сильно ослабит свои позиции. Что ему следовало бы распустить парламент, потому что, отправляя меня в отставку, он потеряет значительно большую часть своей популярности. С тех пор у меня нет никаких новостей. По телевизору я видела, как он стоя, в чисто советских традициях, выступал с речью, в которой обличал непотизм (кумовство. – Прим. ред.) и коррупцию в моем министерстве, а новый глава МИДа нервно записывал в блокнот его инструкции. Это было бы очень смешно, если бы не было так грустно.

- Не опасается ли президент Саакашвили повторения украинского сценария, то есть раскола в демократическом лагере?

- Может быть. Мне это трудно понять, потому что тем самым он сам себя топит. Позавчера вечером по телевидению многие говорили, что, отправив меня в отставку, он совершил самую большую политическую ошибку за весь период своего правления.

- Этому кризису предшествовало разочарование в украинской "оранжевой революции". Не получится ли так, что Запад убедится: демократия создана явно не для стран бывшего СССР?

- Такая опасность реальна. Но я, наоборот, рассматриваю эти события как последние судороги касты, которая чувствует, что настал ее последний час. Я думаю, что мы имеем дело с метаморфозами коммунистической системы, которая хочет пережить саму себя. Общество намного более зрело в демократическом плане, чем власть. Я это поняла вечером после своей отставки, на ипподроме. Я призвала население просто выйти на демонстрацию, чтобы поддержать меня. Пришло от 15 до 25 тысяч человек, причем никто их не организовывал! Среди них были не только студенты. Это общество, политически очень сознательное, было политически пассивно из-за недоверия власти. Оно еще только начинает понимать, что для того, чтобы произошли перемены, мало отдать свой голос и доверить власть другим. Оно начинает понимать, что нужно участвовать в политической жизни, чтобы не позволить власти переродиться в очередной раз. Именно в этом будет заключаться нерв моей новой политической деятельности. Нужно создать движение и воспользоваться существующей здесь абсолютной свободой слова, чтобы критиковать все, что заслуживает критики. Забавно то, что власть решила, будто я хочу взять штурмом парламент. Но это смешно. Я не революционерка.

- Как вы намерены помочь этому гражданскому обществу организоваться? Вы создадите партию?

- Возможно, позже в этом возникнет необходимость, но я думаю о другом. Люди много говорят по поводу моей кандидатуры на предстоящих президентских выборах в качестве конкурента президенту Саакашвили. Это возможно, но сейчас этот вопрос не стоит на повестке дня. Пока что я хочу выступать в защиту гражданского общества, создав общественное движение. Люди сторонятся политики, они пассивны. Нужно помочь им научиться контролировать власть. Это очень важно для Грузии и Украины, а также для России. Мы должны показать, что демократия в этих странах достижима.