Экс-глава СГБ рассказал о деталях телефонного разговора с главой МВД Грузии

Сосо Гогашвили, бывший высокопоставленный сотрудник СГБ, который обвиняет министра внутренних дел Грузии Вахтанга Гомелаури в давлении и угрозах от имени Бидзины Иванишвили, публикует обширное заявление.

В нем находящийся в тюрьме Гогашвили подробно описывает, когда и при каких обстоятельствах с ним беседовал Вахтанг Гомелаури, а также рассказывает содержание их разговора.

Netgazeti предлагает перевод письма Гогашвили:

«28 июля, примерно после 14:00, охранник открыл мне дверь камеры и сказал, что я могу пользоваться душем. Я взял свои вещи и направился в душ, который находится напротив моей камеры, метрах в 5, правее, напротив камеры 312. За этой точкой следят 7 камер видеонаблюдения, расположенных в коридоре.

Двери душевой были открыты, в дверях меня встретил директор учреждения Зура Модебадзе. Он махнул рукой, поприветствовал меня, притянул к себе и сказал тихим голосом: не волнуйся, успокойся, в душе есть телефон, когда зайдешь, он зазвонит, возьми трубку.

Для меня это было неожиданно и, естественно, я начал нервничать. Модебадзе это заметил и попросил не кричать и не ломать телефон.

Через некоторое время зазвонил телефон, и со мной заговорил Вахтанг Гомелаури. Между нами состоялся громкий и напряженный разговор, он передал мне угрозы Иванишвили, что я перешел грань и что если не буду молчать и не сделаю то, что мне сказали, меня с семьей уничтожат.

Гомелаури объяснил, что все, что было сделано против меня с семьей с 16 июля, это последствия моей активности против «Мечты» и общения с НПО, посольством США и Миссией Евросоюза. Беседа продлилась минимум 30 минут, поскольку звонок прервался и Гомелаури перезвонил.

В конце он сказал, что перезвонит завтра, а до того призвал подумать об ожидаемых последствиях, и с их учетом принять решение.

На второй день, 29 июля, по графику мне душ уже не полагался, но около в 15:00 дверь моей камеры открыл Зура Модебадзе и сказал идти с ним в душевую. Насколько я помню, надзирателя в коридоре уже не было. Мы вошли в душевую. Вскоре позвонил телефон, Вахтанг Гомелаури спросил, что я решил.

Он также назвал их условия: прервать всякую активность, как свою, так и семьи, а также дать желаемые ими показания по делам похищения Афгана Мухтарлы и фальсификации выборов. В случае отказа он вновь предупредил о последствиях. Я сказал, что не могу принять решение без беседы с членами семьи. Он ответил, что устроит встречу завтра.

30 июля, в нерабочие часы, меня вывели из камеры. На первом этаже меня ждали жена и трое моих детей. Я им все рассказал, заручился полной поддержкой. Договорились, что продолжим борьбу.

1 августа мне не полагался душ, но в 21:00 в камеру зашел замдиректора учреждения Харитонашвили и сказал идти с ним в душевую. Зазвонил телефон, вновь говорил Гомелаури. Спросил, что я и семья решили. Я ответил, что жду от них ответа. Он сказал, что через где-то два дня устроит еще одну встречу, при этом велел дать окончательный ответ на этой же неделе.

После завершения разговора я продолжил имитировать беседу и в это время зафиксировал с какого номера мне звонили и какой номер был в моем телефоне. После этого я передал телефон Харитонашвили.

3 августа, как и было обещано, ко мне впустили супругу и дочку. Я предупредил их об ожидаемых опасностях и сказал, что у меня собраны все доказательства, что мы продолжим борьбу.

5 августа, в 17:00 часов, Харитонашвили вывел меня в душевую. Позвонил Гомелаури и спросил об окончательном решении. Я сказал, что мы отказываемся принимать их условия. Он ответил, что я допускаю очень большую ошибку и скоро смогу ощутить последствия. Сказал, что я знаю, как против меня заработает государственная машина и что я не смогу выиграть эту войну у Иванишвили», — говорится в письме.