Очарованная душа Валерии Новодворской

брекеты для зубов

Год назад на этом портале была опубликована небольшая заметка «Памяти Валерии Новодворской – с любовью и благодарностью от грузин». Грузины с присущей им театральностью посвятили ей яркую эпитафию: бесстрашная, честная, принципиальная, борец за свободу и против беззакония, заступник Грузии. Я близко знал Валерию Ильиничну. Она действительно была такой. От себя добавлю еще - блестящий оратор и спорщик, один из лучших публицистов России, талантливый писатель, переводчик стихов Бодлера, знаток нескольких европейских языков. Она читала студентам лекции по истории искусства, была ведущей колонки в журнале «Новое время». В этой заметке я обнаружил две неточности: якобы она была гражданкой Грузии и приезжала в Тбилиси совершенно одна. Я полистал свой дневник 22-летней давности и решил в годовщину смерти Валерии Новодворской (я называл ее Лерой) написать историю ее появления в Грузии.

С Лерой меня свели события, происшедшие в Грузии в 90-е годы. Немного об этом. В декабре 1991 года я поехал в Тбилиси встречать Новый год в доме у мамы, и стал свидетелем вооруженного противостояния между президентом Звиадом Гамсахурдиа и оппозицией. Ударной силой оппозиции было военизированное формирование «Мхедриони» (Всадники), костяк которого составляли криминальные элементы. Руководил этой организацией вор в законе Джаба Иоселиани, приговоренный к 25 годам тюрьмы за убийство, разбой и другие уголовные преступления. Закавказский военный округ снабжал мятежников танками, артиллерией, ракетными установками и боеприпасами. В Грузию были переброшены десантники Тульской и Псковской дивизий. На стороне мятежников принимал участие спецназ ЗакВО. Российские военнослужащие «работали» в качестве снайперов, разведчиков, инструкторов, наводчиков гааубиц и ракетных установок, экипажей танков. Созданный оппозицией Военный совет приостановил действие конституции и ввел чрезвычайное положение. 6 января 1992 года президент с семьей и ближайшими соратниками покинул Грузию и получил политическое убежище в Чечне у президента Джохара Дудаева. Тем временем в Грузии ежедневно проводились многотысячные митинги в поддержку президента. Митингующих расстреливали в упор молодчики Джабы Иоселиани. В Москву я вернулся в первых числах января. Многие московские грузины восприняли происходящее в Грузии как общую беду. Мы объединились в организацию под названием «Комитет по защите конституционного строя Грузии». В комитете оказались два члена из партии «Демократический Союз». Эта партия появилась в России в самом начале перестройки. Она была первой оппозиционной политической партией в СССР. Одним из ее учредителем и лидером была Валерия Новодворская. Наш комитет занимался сбором информации. Мы наладили надежную связь со сторонниками президента в Грузии (их называли звиадистами), и собранную информацию передавали в правозащитные центры, в иностранные посольства, находящиеся в Москве, устраивали пикеты перед зданиями министерства обороны, иностранных дел, на Старой площади, проводили пресс-конференции с видео демонстрацией зверств, совершаемых руководителями путча в Грузии. Во всем этом большое содействие нам оказывали мои знакомые московские депутаты, в особенности из комитета по правам человека, близкие Валерии Новодворской. Лера часто стояла рядом с нами на наших пикетах. Спустя полтора года мы стали выпускать общероссийскую газету «Новая кавказская газета», которая получала материалы со всего Кавказа. В 90-е годы Кавказ был театром военных действий. Война шла в Чечне и Ингушетии, между Арменией и Азербайджаном, в Грузии, в Абхазии и в т.н. Южной Осетии. Результатом этих войн стали десятки тысяч убитых мирных жителей и сотни тысяч беженцев. Пролитая кровь превратила близкие народы Кавказа в кровных врагов. Поддержка и участие России были решающими для победившей стороны в этих конфликтах. Обо всем этом писала наша газета. Несмотря на свою занятость, Лера регулярно просматривала материалы, поступающие в редакцию. Она была редактором одного номера газеты, которая полностью была посвящена событиям в Чечне и взяла на себя издательские расходы этого номера. Первый номер газеты был выпущен в день похорон Звиада Гамсахурдиа в Грозном.

Я не был знаком с Звиадом Гамсахурдиа. В начале февраля 1992 года я поехал в Грозный вместе с журналистом Радио России, заместителем директора этого радио. Президент со своей семьей жил в доме недалеко от площади Минутка. Он встретил нас в дверях своего кабинета. Звиад производил сильное впечатление. Высокий, с красивым лицом, манерами аристократа, говорил на великолепном грузинском языке. Журналист взял у него интервью и по приезде в Москву сделал передачу. Разговор с президентом шел на фоне грузинской песни. Так состоялось мое знакомство с Звиадом Гамсахурдиа. Я часто вспоминаю его. У грузин были два национальных лидера - Илья Чавчавадзе и Звиад Гамсахурдиа, и оба они были убиты грузинами. Как это понять? Как понять и другое, что в маленькой Грузии с населением 4 млн человек 400 тысяч взрослого населения были членами компартии, партии насильников?

Наши московские друзья интересовались, что на самом деле происходит в Грузии. Они не верили информации российских СМИ и хотели ознакомиться с ситуацией на месте. Для поездки в Грузию собралось 7 человек. Журналист столичного журнала «Столица», 4 московских депутата, Лера и я. До этого Лера в Грузии не была. Ее связи с грузинами появились с развалом Советского Союза. Ближе к концу 80-х годов к ней часто приезжал лидер национально-демократической партии Грузии Гия Чантурия со своей женой Ириной Саришвили.

Была весна 1992 года. По дороге в аэропорт нас ожидали настоящие приключения. В самом начале пути машина заглохла, и нам пришлось голосовать. Проехали несколько километров на новой машине, и она тоже сломалась. И только на третьей машине мы смогли добраться до аэропорта. Депутаты шутили, что это происки спецслужб. В аэропорту к нам присоединились еще три участника нашей группы. Нам крупно повезло. Наш рейс, который должен был улететь в Сухуми 2.5 часа назад, по техническим причинам задержался. Радуясь такому финалу, мы улетели в Сухуми. В Сухуми прилетели поздно вечером. Аэропорт был в полумраке, без освещения. Всюду стояли вооруженные автоматами мужчины. Многие из них, судя по внешности, не были абхазами. Они были жители северокавказских республик России и казаки, которые под видом участников самодеятельных художественных коллективов в большом количестве прибывали в Абхазию. Нас встретили, разместили в пустующий пансионат, накормили. Наши гости получили документально обоснованную информацию об арестах, пытках, убийствах людей, разгромах редакций неугодных новой власти СМИ. Они увидели видеоматериалы о том, как молодчики Джабы Иоселиани расстреливали митинги и шествия по всей Грузии. Американский журналист Эрик Канепа, ранее просмотревший эти материалы, написал: «…поражает открытая взаимная ненависть между народом и режимом и бесстрашие безоружных людей, выходящих на демонстрации». Потом Лера мне скажет - «Стыдно за себя, я поверила рассказам Ирины Саришвили».

На следующий день наша группа приступила к работе. Журналист «Столицы» и московские депутаты решили самостоятельно собирать информацию и сами выбрали для себя маршруты по Абхазии. Лера, я и двое встречавших нас местных жителей на машине поехали в Зугдиди. (Зугдиди – главный город Мегрелии. Мегрелией называется край Западной Грузии, древней Колхиды. Все население Мегрелии, как и грузинское население соседней Абхазии, были сторонниками Звиада Гамсахурдиа). Нас встретили настороженно. «Кто такие, зачем приехали». Мы представились. На городской площади Лера произнесла пламенную речь о Грузии, которая стала независимой, и о том, как Россия старается ее удержать. Свое выступление она завершила словами: «Мы у себя свергаем Ельцина, вы - своего Шеварднадзе». Вечером мы вернулись в Сухуми и на следующее утро вылетели в Тбилиси. В аэропорту в Тбилиси нас должны были встретить местные руководители Круглого стола (Звиад Гамсахурдиа был спикером политического блока «Круглый стол-Свободная Грузия»). Их там не оказалось. Пришлось звонить знакомым. Приехали простые грузины, отвезли нас в свои дома. За время пребывания нашей группы в Тбилиси мы встречались с большим числом людей. В то же время в Тбилиси по моей просьбе приехали правозащитники из московского Мемориала и Международной правозащитной организации «Хьюман райтс вотч». Наши контакты были в основном с женщинами. Круглый стол нас избегал. Бесстрашные, энергичные грузинские женщины взяли на себя груз сопротивления. Я понял, что женщины всегда были жизнеутверждающей силой Грузии, в течение всей своей истории ведущей борьбу за выживание.

По приезду в Москву мы продолжили нашу работу. Я предложил Лере поехать в Грозный. Она согласилась. С нами поехал московский депутат Александр Цопов. Он мне потом скажет – «Гиви, как я завидую вам, грузинам». Я спросил «почему?». «Какой у вас замечательный президент». Он сравнил Звиада с Ельциным. У Звиада и Леры было о чем поговорить и что вспоминать. Оба диссидента, закаленные в борьбе с тоталитарной системой. В 16-летнем возрасте старшеклассник Звиад вместе со своим другом Мерабом Костава распространял прокламации антисоветского содержания. Поводом послужил расстрел солдатами Советской Армии мирной демонстрации молодежи 9 марта 1956 года. 4 месяца молодые люди провели в изоляторе КГБ. В 1974 году он создает правозащитную группу, которая через 2 года трансформировалась в открыто действующую Хельсинскую группу. Он издает самиздатовские журналы и газеты. В них печатались факты нарушений прав человека в Грузии, материалы в защиту родного языка, традиций, церкви. Эти издания сыграли выдающуюся роль в пробуждении национального самосознания и в значительной степени предопределили победу народно-освободительного движения в Грузии в начале 90-х годов. Звиад прошел все этапы советского диссидента: обыски, конфискации рукописей, аресты, тюрьму, ссылку, психиатрическую больницу, увольнение с работы и запрет на профессию, дискредитацию в глазах общественности и психологический террор, угрозы, попытки физического устранения.

Диссидентская жизнь Леры была практически такой же. Будучи студенткой Института иностранных языков в Москве, она организовала подпольную студенческую группу, в которой обсуждалась необходимость свержения коммунистического режима путем вооруженного восстания. 5 декабря 1969 года 19-летняя Лера на праздничном вечере в Кремлевском Дворце Съездов, посвященном дню конституции, разбросала листовки со своим антикоммунистическим стихотворением. Ее арестовали и посадили в Лефортовскую тюрьму с обвинением в антисоветской пропаганде. Суд определил ей принудительное лечение в психиатрической больнице с диагнозом «шизофрения, параноидальное развитие личности». 2.5 года ее не отпускала советская карательная психиатрия. С 1987 по 1991 годы ее арестовывали 17 раз. При каждом аресте она объявляла сухую голодовку. В 22 года Лера поседела. Против нее возбуждались уголовные дела за публичное сожжение советского флага в 1990 году и за призывы к насильственному свержению государственного строя 1991 году.

Президент и его супруга Манана угостили нас обедом и грузинским вином. Лера обратилась к нему с просьбой. «Звиад Константинович, сделайте меня гражданином Грузии». «Не могу. Я хоть и президент, но у меня нет такого права». В нашем присутствии Звиад президентским указом назначил Леру своим советником по правам человека. Этим указом Лера очень дорожила. В день похорон Звиада я позвонил Лере. «Лера, поехали в Грозный хоронить нашего президента». «Нет, не поеду. Я виновата в его смерти». Вину в его смерти она взяла на себя. Виновата была вся Грузия.

В конце сентября 1992 года мы снова оказались в Грузии, на этот раз вдвоем с Лерой. Приближалась кульминация путча – задуманные Шеварднадзе выборы в новый парламент для придания легитимности своей власти и своему криминальному окружению. Мы основательно подготовились. По просьбе Леры в одной из прибалтийских республик были изготовлены 50 тысяч листовок-прокламаций. На них на грузинском языке были напечатаны слова: «Долой хунту, долой Шеварднадзе». Наш план был такой. Прилетаем в Тбилиси, нас встречают, и мы сразу едем в Батуми, оттуда в Кутаиси, затем в Телави, и из Телави в Тбилиси. Наше путешествие было рассчитано таким образом, чтобы в Тбилиси оказаться за 2-3 дня перед выборами. Все это было согласовано и одобрено президентом. Тбилисское руководство Круглого стола обещало встретить нас в аэропорту и сопровождать в наших поездках по Грузии. Но нас никто не встретил. Долго ждали. На городском автобусе мы доехали до площади Руставели. На улице было жарко, и мы спустились в метро, где было прохладно. Я периодически поднимался наверх и по автомату звонил людям, которые должны были нас встретить. Телефоны молчали. Так продолжалось несколько чесов. Мы прилетели утром, уже вечерело. Нас обманули, это было предательством. Все наши планы были порушены. Что делать? Пошли в гостиницу, но нам отказали. Мне появляться в доме у матери ни в кое случае было нельзя. Она не должна была меня видеть. Я скрывал от нее свою публичность деятельность. Но другого выхода не было, и мы пошли в дом мамы. Мама радушно приняла Леру.

Была хорошая погода, и я предложил Лере прогуляться по проспекту Руставели. На обратном пути мы сели в автобус. В автобусе к нам подошел молодой мужчина. Он сказал, что в Тбилисском университете проводится международная конференция по вопросам демократии и, как один из ее организаторов, приглашает Леру принять участие в ее работе. Она согласилась. На следующий день в условное время мы направились в университет. Для этого надо было просто перейти улицу Варазисхеви. Наш дом стоял на другой стороне этой улицы на «Пикрис Гора» (Гора раздумий). До начала конференции было немного времени, и Лера успела раздать несколько листовок прохожим, затем мы вошли во двор университета. Там нас встретили полсотни человек криками и руганью. Это были студенты и преподаватели университета. Тон агрессии исходил от последних. Ректор университета ругался отборным матом, некто Мамасахлиси все время щелкал фотоаппаратом. В вестибюле университета кричала женщина, заведующая кафедрой истории Грузии. «Не пускайте ее сюда». Обстановка накалялась. Мы оказались полностью окружены озверевшей толпой. Выйти из окружения было невозможно. Лера испугалась, схватила меня за руку. Рядом с нами оказалась женщина, которая пыталась защитить Леру от ударов. Это была Лейла Цомая, работник издательства университета. Один из студентов (студент 4-го курса исторического факультета) стал бить ее по ногам. (При Саакашвили он стал депутатом парламента и одним из лидеров правящей партии ЕНД, позже занимал высокий правительственный пост). В этой суматохе появился молодой мужчина с автоматом. Он показал мне свое удостоверение сотрудника отдела по борьбе с терроризмом. Меня, Леру и Лейлу Цомая посадил в автомашину и отвез в Вакийское отделение милиции. Там нас допрашивал начальник отделения некто Теймураз Анджапаридзе. До сих пор помню его неприятную улыбку. После допроса он нам говорит: «Вас хочет видеть Джаба Иоселиани». Нас отвезли на проспект Руставели, где в бывшем здании института марксизма-ленинизма располагался штаб «Мхедриони». Черная ирония была в том, что в мозговом центре компартии обосновались вор в законе и его криминальное окружение. Нас завели в большую комнату, в центре которой стоял длинный стол. Нас усадили за этот стол. На расставленных вдоль стен стульях сидели молодые ребята с автоматами в руках. У многих из них были расширенные зрачки глаз. Двери соседней комнаты открылись, и оттуда вышел представительный мужчина в галстуке-бабочке, с улыбкой на лице. Это был Джаба Иоселиани. Он обратился к Лере: «Мы рады видеть вас у себя. Угостите наших гостей кофе». «Кофе с бандитом не пью», ответила Лера. Джаба изменился в лице. Перешел на тюремный жаргон. Достает пистолет: «Расстреляю». Лера расстёгивает кофту: «Стреляй». Я посмотрел на сидящих вдоль стен вооруженных людей. У ребят был угрожающий вид. Я встал со стула. «Вы что, она наша гостья». Пистолет Джаба вернул в свой карман. У Леры при обыске в милиции нашли конверт с небольшой суммой денег. На конверте карандашом было указано имя и фамилия представителя президента Грузии Звиада Гамсахурдия в Москве Тенгиза Чачава. Джаба вызвал телевизионщиков. Оператор крупным планом снял сначала сам конверт, потом из конверта достали деньги, положили рядом с конвертом и тоже сняли. Эта сцена была показана в новостях по грузинскому телевидению. Тележурналистка озвучила находку. Якобы представитель Звиада Гамсахурдия заплатил Новодворской деньги для проведения диверсионной работы в Грузии. Правда была в том, что деньги были ее собственными, а конверт был старый. Письмо с этим конвертом Лера получила давно от Тенгиза, и у нее остался пустой конверт, который она использовала для своих нужд. Джаба потерял к нам интерес. Запугать Леру у него не получилось, и он решил избавиться от нас. Кто-то из его подчиненных позвонил нашему хорошему другу главному редактору газеты «Иберия-спектр» Ираклию Гоциридзе. Приехал родственник Ираклия и отвез нас домой. За нашей машиной следовала машина с мхедрионовцами. Все то время, пока Лера жила у нас дома, перед окнами нашей квартиры круглосуточно дежурили две машины. Стоило нам выйти на улицу, как тут же из одной машины выходили двое и следовали за нами. За нами следили, начиная с Москвы. В самолете заметил знакомое лицо. Это был сотрудник Тбилисского университета, член Союза граждан Грузии, партии Шеверднадзе. В метро, радом с нами периодически появлялись и так же исчезали одни и те же лица. Очевидно, молодой человек, который пригласил Леру в университет, тоже был одним из них. Моя мать Кетеван сильно переживала за меня. Наша квартира была проклята. Из этой квартиры забирали моего отца. Его пытали, потом расстреляли. Отцу было 28 лет. Моя мать в 23 года овдовела и стала женой врага народа. Еще раньше революционеры убили моего деда, отца матери, ее 18-летнего брата сослали в концлагерь. В 1953 году под новый год в полночь всю нашу семью, - бабушку, мать, тетю, дядю, который вернулся инвалидом после 9-летней ссылки, мою сестру и меня, - из этой квартиры отвезли на вокзал и погрузили в товарный вагон. 13 суток мы добирались до пункта назначения, среднеазиатской пустыни Кызылкумы. Там мы провели несколько лет. Такая судьба досталась 11 тыс. грузин. Я читал письмо, написанное тогдашним первым секретарем компартии Грузии. Звали этого недочеловека Кандид Чарквиани. Письмо было адресовано Сталину. Он писал вождю: «В Грузии много ненадежных элементов и их следует изолировать». Этими элементами были беременные женщины, пожилые люди, дети. Многие из них нашли на чужбине свою смерть. Сегодня его сын пишет о своем отце книги, снимает фильмы, выступает по телевидению о том, какой достойный человек был его отец.

2 октября Лера и я на такси приехали на площадь Шота Руставели. Она мне говорит: «Как только меня начнут бить, срочно звони в Москву». Она поднялась по ступенькам к памятнику Руставели. В руках держала плакат с надписью на грузинском языке «Долой хунту, нет выборам». Ее тут же окружили крайне агрессивно настроенные люди. Я побежал в переговорный пункт и позвонил в офис ее партии. Когда я вернулся, Леру там уже не застал. Из рассказов очевидцев и ее самой я узнал, что произошло. Подъехала машина, из нее выскочил мужчина, схватил ее за волосы, бросил об землю и ногами стал бить по голове. Лера потеряла сознание, и в таком состоянии милиция увезла ее с собой. В Москве она мне скажет: «Меня часто избивали, но так как это сделали грузины, ни разу». Мне стало стыдно. От меня она слышала, как мы грузины относимся к женщинам. Будучи в гостях, эту историю моя сестра услышала от одной присутствующей там женщины. Та с довольным видом рассказывала, как ее муж избивал Леру. Сестра скрыла от меня, кто был этот мерзавец. Только недавно она назвала его фамилию. Он к тому времени скончался.

Поздно ночью раздался звонок. Звонили из отделения милиции: «Тут ваша Новодворская, поговорите с ней. Ее голос: «Гиви, мне очень холодно». Я схватил шерстяной свитер, одеяло и побежал. Отделение милиции, откуда был звонок, находилось позади оперного театра. Потом она исчезла из изолятора, и в течение нескольких дней я не мог ее найти. Московские газеты писали об аресте и избиении Леры. Была и реакция Шеварднадзе: «Вот приехала из Москвы госпожа Новодворская и устроила у нас провокацию». Снова помог Ираклий Гоциридзе. Он позвонил и сказал, что Леру арестовали на 15 суток и посадили в тюрьму. Тюрьма эта оказалась необычной. На вокзальной улице ближе к ж/д станции находится здание железнодорожной милиции. Метров 30 от этого здания были железные ворота, за ними дворик, пост милиционера и небольшая железная дверь. Дверь вела в подземелье глубиной в три этажа. В одной из камер этой тюрьмы-подземелья находилась Лера и несколько женщин-звиадисток. Выходит Лера. Было видно, что ей трудно стоять на ногах, лицо обескровленное, голос потухший. От нее пахло ацетоном. Запах ацетона – тревожный сигнал, результат ее 7-суточной сухой голодовки. Сухая голодовка при пиелонефрите и сахарном диабете смерти подобна. Этими болезнями Лера страдала. Она подошла ко мне и всунула в руку бумажку. «Что это», я спросил. «Тихо говори, на нас смотрят». Дома посмотрел. Это был журналистский материал для ее рубрики в еженедельнике «Хозяин». Лера писала о Грузии и своем пребывании в Батуми. В конце был стишок: корабли плывут мимо пристани, рыб кормят звиадистами. Вечером по телефону я передал этот текст в Москву. Развязка наступила на третьи сутки. 11 октября прошли выборы в новый парламент. «Победили» сторонники Шеверднадзе. Иностранные наблюдатели сообщали о многочисленных нарушениях закона о выборах. Во многих избирательных участках количество поданных голосов превышало число избирателей. Шеварднадзе в единственном числе баллотировался в председатели парламента на всеобщих выборах и уже парламент выбирал его в качестве главы государства. Подобного опыта не знала еще ни одна страна мира. Ко мне домой пришел человек с автоматом, посадил в машину и отвез в городское управление милиции. Туда же доставили Леру. Нас завели в кабинет начальника городской милиции по фамилии Иванов. Вел он себя развязно, обзывал грязными словами. Затем нас отвезли в аэропорт, Леру посадили в самолет, вылетающий в Сочи.

Так завершилась эта история. Лера узнала Грузию. Она связала свою судьбу с судьбой Грузии. Прошло немного времени и той Грузии, в которой Лере довелось быть, не стало. За годы президентства Михеила Саакашвили Грузия превратилась в полноценное государство, в одну из самых не коррумпированных, безопасных и либеральных стран мира с минимальными налогами и минимальной бюрократией. Были построены современные дороги, аэропорты, курорты, отреставрированы целые городские кварталы и уникальные памятники культуры. Молодые люди во властных структурах получили образование в Европе и США и приобщились к западным ценностям.

Я позвонил Лере. «Лера, поедем в Грузию». «С удовольствием, но только не в жару». Через некоторое время узнаю, что Каха Бендукидзе, наш блистательный соотечественник, пригласил Леру в Грузию вместе с Андреем Илларионовым, Владимиром Буковским и Константином Боровым. Ее пребывание в Тбилиси можно лицезреть на сайте YouTube. В аэропорту Леру встречают с букетами роз. При появлении в зале заседаний парламента депутаты стоя встречают ее аплодисментами. В Государственном университете Илии она выступает с публичной лекцией в мантии почетного доктора. Дает интервью грузинскому телевидению. Беседует с президентом Грузии Михеилом Саакашвили. Найдите эти видеоролики. Вы увидите и услышите эту удивительную женщину. Колоритная фигура в роговых очках, на шее бусы из черного агата с крестом, подаренные ей в Батуми грузинской активисткой.

Лера крайне небрежно относилась к своему здоровью. Ее оружием в борьбе с властью было собственное тело. Сухие голодовки разрушили ее организм. У нее был целый букет болезней. Последний раз видел ее в Елисейском гастрономе на Тверской. Она хромала. «Что с твоей ногой, спросил я. «Наступила на гвоздь». Умерла Лера от флегмоны стопы. Ей было 64 года. Она прожила свою жизнь «в согласии с совестью». Лера как Аннета Ривьер, Очарованная душа Ромена Роллана, «была рождена для костра». Лера не была демократкой, она была вольтерьянкой. Ее место среди Обличителей российской действительности - Радищева, Чаадаева, Чернышевского, Некрасова, Герцена. С момента появления в Грузии и вплоть до своей смерти Валерия Новодворская боролась за Грузию. Она стала частью истории Грузии. В ее маленькой комнате в пятиэтажном доме, называемом хрущобой, на стене в рамках висели две фотографии: Первого президента Грузии Звиада Гамсахурдиа и Первого президента Ичкерии Джохара Дудаева.

Обращаюсь ко всем грузинам - патриотам своей страны. Разобьем своими руками небольшой сквер в Тбилиси и поставим там ее бюст в знак нашей благодарности великой женщине.



НОВОСТИ • ПОЛИТИКА • ЭКОНОМИКА • ОБЩЕСТВО • КОНФЛИКТЫ • ОБОРОНА • РАЗНОЕ • АНАЛИТИКА • СТАТЬИ • ИНТЕРВЬЮ • ЗАЯВЛЕНИЯ • ВИДЕО