Два примера

Моя любовь к осетинам и грузинам безгранична, но не безрассудна. Этим, видимо, отличается любовь к своему народу от любви к женщине.

В самой попытке понять, за что мы любим женщину, уже содержатся отчетливые признаки глубокого заблуждения.

В основе же любви к народу лежат четкие представления о его достоинствах и недостатках.

Приведу по одному небольшому, но вполне характерному примеру из жизни моих любимых народов. Может быть, в этих примерах и нет ничего такого, а все дело в моей излишней впечатлительности?

Впрочем, любовь в моем сердце уже пылала, когда я еще не был знаком с упомянутыми примерами. Они только обострили мои чувства.

Не зря говорят: разлука лучшая проверка для настоящей любви. Много лет живу в дали от Родины и с каждым днем все больше меня к ней тянет.

Сразу хочу сказать: грузины и осетины не лучше и не хуже всех остальных народов. Плохих народов не существует, встречаются плохие люди в каждом народе. Но это предмет другого разговора.

Вот пример из истории осетин:

В древние времена, когда осетины еще именовались скифами и они кочевали по бескрайным степям, царь одного из могущественных государств отправил предводителю скифов послание, в котором черным по белому, а может наоборот, сообщал примерно следующее: здесь, в своих краях, сейчас сказали бы, в сферах влияния, я самый крутой, всех себе подчинил, всем кузькину мать показал, а ты кочуешь со своим племенем по просторам, бесчисленное стадо туда сюда гоняешь и делаешь вид, что меня не боишься и даже не замечаешь. Если ты, мол, такой храбрый и независимый, назначь место и время, сразимся, посмотрим, чья возьмет!

Внимательно изучив послание царя, вождь скифов нашел его весьма странным. Он был удивлен. И спросил у своего окружения, правильно ли он понял, что известный завоеватель предлагает ему войны без какой-либо на то причины. Все подтвердили, что в послании именно об этом и говориться: надо двум войскам сразиться только с одной целью: выявить, кто сильнее.

Вождь скифов ответил беспокойному царю коротко, но вполне понятно: я не знаю по какой причине мне с тобой воевать, поэтому, извини великодушно, но я должен отказаться от твоего предложения.

Царю такой ответ показался оскорбительным и в следующем послании он уже не скрывал своего раздражения: ты оказывается трус, а я считал тебя мужчиной, не тушуйся, а выводи своих кочевников на поле брани, там ты даже не успеешь испугаться. Назначь место и время, если ты не баба.
Представляете, какого было читать вождю скифов такие слова в свой адрес? Честно говоря, после второго письма я уже думал, что он не сможет укротить свой гнев и немедленно начнет готовиться к войне.

Но я ошибся.

В ответе на второе послание вождь без криков и истерики, в более чем спокойных тонах, стал объяснять не в меру горячему царю, что просто так, без всякой причины, он с ним воевать не будет, так как он не видит в подобном кровопролитии никакого здравого смысла.

Третье послание царя состояло из одних оскорблений и угроз. Скорее всего, это была сплошная нецензурщина, но в книге все не напечатаешь. Послание заканчивалось с требованием о сражении, не терпящего отлагательства.

И ответил тогда вождь царю:
Ну что же, если войну между нашими народами ты считаешь неизбежностью, стало быть, ее не избежать. Ты правитель известный во всей вселенной. Одни тебя боятся, другие - уважают. Я тоже ценю твои достижения и успехи, как всемогущего тирана. Но, несмотря на это, без причины и повода я с тобой воевать не буду. Это противоречило бы моим представлениям о достойном воине, о том, как жить и ради чего умирать. Но, отказать в настойчивой просьбе столь уважаемому тирану, я не могу. И вот, слушай меня внимательно. Я готов с тобой сразиться, но только при одном условии: у моего племени, и ты об этом знаешь, нет постоянного места жительства. Где настигнет вечер, там и дожидаемся солнечного света. Не всегда сегодня знаем, где завтра встретим утро. Поэтому найти мое племя тебе будет сложно. Но есть выход из положения. У нас есть святые места – могилы наших предков. Мы их, конечно, тщательно прячем и бережем больше, чем собственную жизнь. Ты, наверное, уже понял, к чему я клоню, уважаемый царь-полководец. Тебе и твоим войскам надо всего лишь постараться найти и осквернить могилы наших предков. И тогда тебе не придется искать нас и уговаривать сразиться с тобой. Сиди себе дома, развлекайся с наложницами и держи войска наготове. Мы сами к тебе придем, и посмотришь своими глазами, если успеешь, трусы ли мы, скифы, и умеем ли мы воевать…

…Извините за нескладный пересказ, но суть, надеюсь, понятна.

Безрассудная храбрость – это продолжение трусости и глупости. Если человек не ценить жизнь и не боится с ней расстаться, то для чего ему мужество и храбрость при поиске смерти. Он боится жизни и ищет спасение от нее. Нормальный человек боится умереть, потому что он любит жить. Храбрость заключается в том, что при необходимости надо преодолеть в себе страх и жертвовать своей жизнью ради чего-то святого.

Но я не хочу комментировать поступок вождя скифов.

Этот поступок сам в себе содержит глубокий комментарий. Умеющий читать прочтет его.

Я хочу сказать только одно: осетинам не присуща задиристость и агрессивность. Осетины – миролюбивый народ не из-за трусости, а из-за любви к жизни, друзьям, близким. Но когда нельзя по-другому, они умеют драться за свои святыни. И перестают беречь жизнь, не переставая ее любить.
Мне понравился скифский воин и хотел бы с ним дружить, если даже мы, осетины, не его потомки, и он не наш предок.

Важно, что мы похожи характерами.

А вот пример из глубин истории грузинского народа. Речь идет о предании, переходящем из уст в уста многих поколении и оберегаемом народом как биение собственного сердца.

В грузинском селе (думаю, что грузины гораздо раньше осетин перешли к оседлому образу жизни) жила женщина и воспитывала единственного сына – муж погиб в бою с захватчиками (особенность истории грузинского народа заключается в том, что ему, на протяжении всего своего существования, приходилось отбиваться от захватчиков, спасая себя от рабства и истребления). Сын вырос и стал хорошим помощником матери, настоящим воином и прекрасным охотником.

Не знаю, было ли это особенностью тех далеких времен, или он был исключением из правил, но единственный сын своей матери любил охотиться один. Однажды, увлеченный охотой в горной местности, он внезапно столкнулся с горным барсом, вышедшим тоже на охоту. Произошла смертельная схватка между двумя охотниками. Долго они сражались и, наконец, убили друг друга.

Нашли односельчане погибшего юношу, лежащего рядом им же убитого барса. Надо ли говорить о масштабах горя, постигшего мать, потерявшую единственного сына. Дневала и ночевала она на могиле сына. Никакие уговоры и сострадания односельчан ее не утешали и не успокаивали. Понятно, что соседи (по сей день в Грузии, да и на всем Кавказе, существует культ соседа) не оставляли ее без внимания и следили за ней, чтобы она ничего с собой не натворила, не выдержав тяжести навалившегося горя. И вот в очередной раз, находясь поодаль и наблюдая за ней, как она плачет на могиле сына, они вдруг увидели, что, наплакавшись, она не повернула домой, а пошла в сторону гор, туда, где любил охотиться ее сын.

Соседи догнали ее, чтобы вернуть домой. Приблизившись к ней, они заметили, что на ее лице кроме следов привычного для всех уже горя, отобразились лучики какого-то необычного просветления, (так бывает, когда после временного затемнения нашего сознания, неожиданно вспоминаем что-то очень важное и сокровенное). В ее глазах читалось сострадание, но не к самой себе, а к кому-то другому. Спросили ее соседи, не заблудилась ли она, направляясь в горы вместо того, чтобы возвращаться домой. Она ответила им голосом человека, спешащего на помощь другому:

-Нет, я не заблудилась, а нашла ту дорогу, по которой мне следует идти: необходимо срочно отыскать мать погибшего барса и высказать ей соболезнование в связи с настигшим ее горем. Извиниться перед ней, что она стала несчастной из-за моего сына. Ведь она, наверняка, также плачет и убивается, как и я. У нас с ней общая беда. Нам надо объединиться и вместе переносить эту пожизненную печаль.

Сделав небольшую паузу, она добавила утвердительным голосом:
-Скорее всего, она меня тоже ищет, чтобы сказать мне слова соболезнования…

Сказав это, несчастная мать ушла в сторону гор, а соседи остались стоять на месте.

В этой легенде душа и мудрость грузинского народа.

Хочу, чтобы я был понят правильно: примеры, подобные вышеприведенным, может назвать десятками из своей истории любой народ, живущий на нашей планете.

И скифский воин, и мать погибшего охотника проявили самые обычные, характерные всем нормальным людям, чувства. Так должно быть. Это естественные свойства разума и души человека.

Но, как мне кажется, мы боимся показывать друг другу доброту и великодушие наших сердец. Вдруг эти качества будут восприняты за слабость и трусость!

Два примера, надеюсь, не показались вам пафосными.

Все очень просто: надо быть человеком. Сложность только в том, как им стать. В связи с этим мне вспоминаются слова моей сто с лишним летней прабабушки Гурджи: «Сожалеть в этой жизни можно только об одном: если Бог родил тебя человеком, а тебе не удалось им стать».

Со времен скифов и появления древних грузинских легенд прошло много веков. История изобилует примерами, когда осетины и грузины проливали свою кровь, помогая выжить друг другу. То, что нам не достает ума и великодушия наших далеких предков, доказано неоспоримыми фактами: вцепились в горло друг - другу по надуманным причинам, на радость… сами знаете кому. Из-за нашего безумия и слепой ненависти многие наши сыновья полегли в могилы, стреляя друг в друга, так и не успев попробовать вкус жизни. И никому из нас в голову не пришло протянуть другой стороне руку соболезнования, чтобы почувствовать прикосновение руки сострадания…

Думаю, что еще не поздно.