Случившаяся демократия или Грузия в новых реалиях

Давайте признаем, большинство экспертов в глубине души не верило в победу оппозиции, ровно также, как и не верил в то, что в сегодняшней Грузии возможна либеральная демократия. На самом деле тому были веские основания, причем как внутри власти, так и в оппозиции и обществе.

Начнем с оснований, которые были у властей. Получив власть в результате революции у Единого национального движения было два выхода - предоставить обществу максимальную демократию, при которой любые реформы были бы обречены, или провести реформы жесткой авторитарной рукой, вытащив страну из той ямы, в которую она попала в результате развала Советского Союза и многолетнего правления советской элиты в условиях рыночной экономики. Осознавали ли данную дилемму сами власти, сказать сложно. Скорее всего, нет, просто те люди, которые пришли к власти в результате революции действовали ситуативно, банально реагируя на те вызовы, которые возникали по ходу развития событий. Но одно новые власти знали точно – изменения будут крайне непопулярны, затронут большое количество людей, а потому первые же выборы сметут реформаторов или заставят команду свернуть с избранного курса.

Кроме того, сама команда реформаторов была достаточно неоднородна по своему составу. По сути, единственной идейной группой в команде была группа «Института Свободы», остальные были в лучшем случае хорошие менеджеры-профессионалы, в худшем профессиональные политики, лишенные каких-либо идеологических принципов. Поэтому первые полгода реформ и были реформами хаотичного популизма и, в общем, броуновского движения под лозунгами восстановления справедливости. Единственное, что делалось осознано, так это лишение контрреволюции экономической базы, то есть передел собственности чиновников и приближенных лиц Эдуарда Шеварднадзе.

И тут Грузии несказанно повезло - достаточно случайно во властные структуры попал Каха Бендукидзе, человек, четко понимающий значение экономической свободы для развития страны. Именно он вместе с идеологами «Института свободы» и технократами в лице Вано Мерабишвили и Зураба Адеишвили, придали реформам отчетливые формы и дали мощный импульс для развития страны. Кадровые карусели первых лет после революции были следствием того, что большинство чиновников просто не понимало сути происходящего, ну а кадровый ресурс был весьма ограничен. Кстати именно непонимание сути реформ среди управленцев среднего звена и было основной причиной создания жесткой административной вертикали, при которой все решения принимались исключительно одним руководителем на местах (как правило это был глава региона). То есть реформы просто транслировались сверху вниз.

В таких условиях для обеспечения устойчивости власти необходимо было создание системы, которая бы обеспечивала эту самую устойчивость. Система базировалась на трех китах: жесткая властная вертикаль (о чем говорилось выше), контроль над недопущением финансовых потоков в оппозиционный лагерь и институты, обеспечивающие игнорирование общественного мнения, недовольного побочными последствиями реформ. В этом была сила и в то же время слабость системы. Византийский характер власти сохранился, различные группировки продолжали борьбу друг с другом внутри ее, ну а необходимость игнорирования общественного мнения позволяла выходить за рамки правового поля. Конечно, описание системы дано крайне схематично, и каждый, кто наблюдал за действиями в динамике, знает, что конфигурация часто менялась в зависимости от ситуации и личных отношений, но это мелочи, которые не меняют сути. Главное – жесткость системы не позволяла ей разделиться, создав конкурирующие элиты, что является необходимым условием для становления демократии. Вместо этого система с завидным постоянством выплевывала отдельных представителей, готовых идти на все в борьбе за возвращение во власть и таким образом, превращаясь в контрэлиту. Примеров можно привести массу, от Кобы Давиташвили и Звиада Дзидзигури до Нино Бурджанадзе и Зураба Ногайдели.

Вместе с тем нужно помнить и о том, что в Грузии еще во времена Эдуарда Шеварднадзе сложилось достаточно развитое гражданской общество, представленное в основном неправительственным сектором и независимыми средствами массовой информации. Внутри данного гражданского общества росло недовольство авторитарными методами проведения реформ, причем чаще всего это недовольство носило личностный характер. Могу привести пример одного молодого поэта, который перешел в оппозицию к власти, потому что посадили отца его близкого друга. В результате массовых увольнений и репрессий чиновников, привыкших нарушать законы, власть достаточно быстро лишилась поддержки научной и творческой элиты страны. И дело не в совковости нашей интеллигенции, а в том, что сами по себе реформы больно ударили по этой самой элите лично.

Кроме этого, реформы были не менее болезненны и для других слоев населения. Сносы незаконных строений, запрет на уличную торговлю, жесткая система администрирования налоговых сборов, нулевая толерантность к преступности, все это на фоне действительных и мнимых несправедливостей затронуло большую часть населения страны. Причем грань между действительной и мнимой несправедливостью часто была весьма тонкая. Недовольных становилось все больше и больше, общий прогресс развития страны никак не мог перекрыть личные обиды. После событий 2007 года власть пыталась создать компенсирующие механизмы, однако, сделать этого ей не удалось. Кстати, едва ли не единственным компенсирующим механизмом для той же творческой элиты в те годы оказался фонд «Карту», принадлежащий грузинскому миллиардеру Бидзине Иванишвили.

Выше мы уже отмечали, что жесткость системы не позволяла элите объединиться, зато контрэлита пополнялась с завидным постоянством. Подавляющее большинство тех сил, которые объединил вокруг себя Бидзина Иванишвили, были во властном пуле, а потому прекрасно знали сильные и слабые стороны системы. Реально Бидзина Иванишвили был единственным человеком в Грузии, имевшим достаточный ресурс для объединения контрэлиты, что и было сделано. Несмотря на целый ряд ошибок, обусловленных неопытностью Иванишвили, как политика, ему удалось убедить большую часть общества в том, что именно его команда способна обеспечить выполнение социальных заказов общества, причем в кратчайшие сроки.

Понятно одно - несмотря на все реформы, проведенные в стране, оппозиция сумела победить по целому ряду причин. Давайте перечислим основные из них. Во-первых, это желание людей получить социальные дивиденды от экономического развития страны, так называемая парадигма бесплатного сыра. Во-вторых, заказ на справедливость, выявленный вскрытием болевой точки, парадигма веника. Ну и наконец, психологическая усталость от долгой монополии на власть конкретной политической силы. Заметим, что даже при таком раскладе Национальное движение получило более сорока процентов голосов избирателей. Что свидетельствует об устойчивой поддержке курса реформ со стороны значительной части населения.

Моя уверенность, в том, что Национальное движение власть не отдаст, основывалась на том простом обстоятельстве, что оппозиционная сила по ходу всей предвыборной кампании позиционировала себя в качестве агрессивной контрэлиты, ориентированной на уничтожение элиты (то есть лиц, находящихся в высших эшелонах власти), как таковой. Однако, в Грузии вдруг, неожиданно для всех случилась демократия. Это совсем не значит, что дарвинизм элит ушел в прошлое, элиты то остались теми же, однако, факт передачи власти демократическим путем, факт, свершившийся в истории Грузии, и игнорировать его будет невозможно.

На самом деле Грузия оказалась в уникальной для себя ситуации. Единое Национальное движение, партия много лет находившаяся у власти, и по результатам выборов перешедшая в оппозицию, имеет большинство на муниципальном уровне. Вместе с тем еще целый год президентская власть будет так же в руках бывшей правящей партии, а контроль над силовыми министрами и юстиции принадлежит именно президенту. Сам по себе это действительно уникальный шанс для демократии. У политических сил Грузии есть целый год для того, чтобы или научиться жить в условиях демократии, или продолжить борьбу на выживание в лучших традициях дарвинизма. Осознают ли они это, покажет время.

Однако у случившейся демократии есть и другие риски, которые очень опасны для страны. Главный из них, это риск всплеска преступности. Сразу же поясню, речь не идет ни о том, что с Грузинской мечтой к власти обязательно вернутся воры в законе, ни о том, что бывшие власти будут саботировать новые в системе министерства внутренних дел. Ситуация гораздо серьезнее, так как не зависит от субъективной воли отдельных людей. Все дело в том, что победа над криминальным миром базировалась на нулевой толерантности к преступности, или попросту говоря на страхе перед совершением преступления. Так вот, сегодня этот фактор страха исчез. Конечно, новые власти вполне могут продолжить линию старых но, вот незадача - именно нулевая толерантность к преступности, была одним из главным обвинений политическим оппонентам. Народ может не понять.

А вот еще из интересного - после победы некоторые лидеры Грузинской мечты заявили, что казна пуста. В министерстве финансов Грузии удивленно развели руками, ну как же пуста, план налоговых поступлений за прошлый месяц, так же как и за все предыдущие, выполнен, извольте убедиться. Выполнен то он, выполнен, но вот дисциплина налоговых сборов также была завязана на том страхе, который был в свое время посеян налоговыми органами, и благодаря которому Национальное движение лишилось значительного количества голосов мелких и средних предпринимателей. Что делать, если этот самый бизнес вдруг станет платить налоги гораздо меньше? Прибегать к репрессивным мерам никак нельзя, а казну пополнять надо. Тем более в свете предвыборных обещаний Грузинской мечты, денег в бюджете понадобиться больше, чем сейчас. Как будет решаться эта проблема непонятно.

Рамки данного материала не позволяют более подробно остановиться на рисках случившейся демократии для страны. То, что приведено, это наиболее вопиющие примеры для иллюстрации. Подробнее о рисках и о том, что предстоит поменять в нашем обществе, в том числе и в судебной системе, в следующем материале. Ну а пока обратим внимание на формулу, в период демократии всегда побеждает его величество, народ. Посмотрим, так ли это в нашем случае.